Читать «Начало русской истории. С древнейших времен до княжения Олега» онлайн - страница 196

Держава Олега

Все это позволяет утверждать, что перечень городов не был составлен летописцем произвольно (иначе в него обязательно попал бы и Новгород — изначальная вотчина русских князей, по версии «Повести временных лет»). В данном случае налицо добросовестное (или, если угодно, механическое) копирование некоего неизвестного нам источника, для которого наличие в Любече «русского» князя, как и неучастие новгородцев в походе на Царьград, было непреложной истиной. Поэтому мы вправе задать вопрос: действительно ли эти «русские грады» могут быть отождествлены с хорошо известными городскими центрами Древней Руси? Археология в данном случае говорит решительное «нет». Городской облик Чернигова и Переяславля сформировался не ранее второй половины X в., Полоцка, Ростова и Любеча — и того позже. Княжеские столы в Чернигове, Переяславле и Ростове появились только в XI—XII вв. В итоге мы видим, что из всех этих городов попасть в договор 911 г. мог один лишь Киев. И тем не менее, как показывает пример Любеча и Полоцка, все они были там прописаны. Отсюда следует, собственно, только один вывод: оригинальный текст договора имел в виду отнюдь не восточнославянские города, а их западных двойников.

 Общеславянский характер поименованных топонимов легко подтвердить. И сегодня на карте Европы можно найти: Росток и Любек на территории бывшего славянского Поморья; Плоцк на Висле; область Чонград (Чернград) в бассейне Тисы и город Чернград на Днепро-Бужском лимане (ныне Очаков); Преслав в Болгарии. Я не берусь с точностью указать, где именно находились те «русские грады», которые вытребовали себе торговые «уклады» с Византии; по-видимому, все они группировались вокруг Карпат и в Подунавье, ибо только в этом районе можно искать «русских» князей, «под Олгом суще». Так, моравские летописи упоминают о «русских князьях» Семовите и Богурине, которые в 861 г. попросили защиты у моравского князя Радислава (Ростислава) и годом позже были крещены Кириллом и Мефодием.

Но самое интересное: из данного фрагмента договора, несомненно, следует, что некий подчиненный Олегу «великий князь» сидел и в самом Киеве. Это окончательно подрывает достоверность летописного рассказа о вокняжении Олега в Киеве путем убийства Аскольда и Дира. Очевидно, что правящая верхушка таврических русов, обосновавшихся на Среднем Днепре несколькими десятилетиями раньше, не была устранена в ходе расширения державы «светлого князя» на восток. Подчинение Киева Олегу выразилось в признании местными русами его верховной власти.

Поэтому едва ли можно доверять сообщению «Повести временных лет» о том, что Олег навсегда обосновался на берегах Днепра, сделав Киев стольным градом Русской земли: «Се буди мати городам рускым». Ибн Русте, как мы помним, помещал княжий стол «свиет-малика» в карпатский Джарваб. Более того, летописец в данном случае едва ли не прилагает к Киеву какое-то вендское предание, ибо еще одну «матерь городам» мы обнаруживаем в земле поморских славян — именно так именуется померанский Штеттин в Житии Отгона Бамбергского.