Читать «ОбрАДно в СССР» онлайн - страница 38
Сергей Евгеньевич Троицкий
— Да. Это так. Такие же глаза! — прибавила она, задумалась, закрыла лицо руками и прошептала:
— Все мне опротивело!.. Ах, мне тяжело... боже мой, как тяжело!
— Отчего, всё так плохо КЭТ? Через 10 дней конец смены, поедем в Москву. Там Олимпиада будет. Клёвые тусовки будут!
КЭТ мне не отвечала и только пожала плечами. Я продолжал стоять и с глубоким унынием глядел на нее. Каждое ее слово так и врезалось мне в сердце. В это мгновенье я, кажется, охотно бы отдал жизнь свою, лишь бы она не горевала. Она положила мне руку на голову и, внезапно ухватив меня за волосы, начала крутить их.
— Больно... — проговорил я наконец.
— А! больно! а мне не больно? не больно? — повторила она.
Она осторожно расправила вырванные волосы, обмотала их вокруг пальца и свернула их в колечко.
— Я твои волосы к себе в медальон положу и носить их буду, — сказала она, а у самой на глазах все блестели слезы. — Это тебя, быть может, утешит немного!
Слезы КЭТ меня совершенно сбили с толку и я решительно не знал, на какой мысли остановиться? Я и сам готов был плакать: я все-таки был школьником.
Я глядел на нее и, все-таки не понимая, отчего ей было тяжело, живо воображал себе, как она вдруг, в припадке неудержимой печали, ушла в сад и упала на землю, как подкошенная. Я хотел, ради неё совершить, какой-нибудь даже дурацкий подвиг!
Воображение мое заиграло и я начал представлять себе разные мифические триллеры, как я буду спасать ее из рук неприятелей, как я, весь облитый кровью, исторгну ее из темницы, как умру, у ее ног. Я вспомнил картину, висевшую у нас в гостиной: Малек-Аделя, уносящего Матильду или сцену из КАПИТАНСКОЙ ДОЧКИ Пушкина! Незаметно мой воспаленный разум переключился на окружающую действительность, и я узрел большого пестрого дятла, который хлопотливо поднимался по тонкому стволу березы и с беспокойством выглядывал из-за нее, то направо, то налево, точно музыкант из-за шейки контрабаса.
Кругом было и светло и зелено; ветер шелестел в листьях деревьев, изредка качая длинную ветку малины над головой КЭТ. Где-то ворковали голуби и пчелы жужжали, низко пролетали по редкой траве. Сверху ласково синело небо, а мне было так грустно.
И вдруг меня осенило её спросить:
— А в кого ты влюблена?
Мои глаза и её глаза встретились. Она опустила их и слегка покраснела. Я увидал, что она покраснела, и похолодел от испуга. Я уже прежде ревновал к ней, но только в это мгновение мысль о том, что она полюбила другова парня, сверкнула у меня в голове: «Боже мой! она полюбила!» КЭТ торопливо пожала мне руку и побежала вперед....
Кровь во мне загорелась и расходилась. Ночью мы решили замутить излюбленный пионерский ТРЮК — измазать ЗУБНОЙ пастой спящих герлов, то есть я хотел влезть в окно к КАТИ и измазать именно её!
.... Я проснулся среди ночи, проворно оделся, как сам-
набула и лунатик сиганул в окно, а потом поломился в сторону её корпуса. Ночь была темна, деревья чуть шептали; с неба падал тихий холодок, от огорода тянуло запахом укропа. Я перешёл аллею; легкий звук моих шагов, смущал и бодрил меня. Я останавливался, ждал и слушал, как стукало мое сердце — крупно и скоро. Наконец я приблизился к её корпусу и спрятало! за скамейкой. Вдруг мне почудилось, в нескольких шагах от меня промелькнула женская фигура... Я усиленно устремил взор в темноту, я притаил дыхание. Что это? Шаги ли мне слышатся, или это опять стучит мое сердце?