Читать «От потрясенного Кремля до...» онлайн - страница 61

Привычно и слаженно Счетная комиссия сделала необходимые приготовления, и я доложил Председателю о нашей готовности к работе. И здесь, мне кажется, произошла тактическая ошибка. Учитывая, что бюллетени были вскрыты и Счетная комиссия уже сидела за столами, необходимо было сделать перерыв для голосования, после чего продолжить работу в соответствии с повесткой дня. Но она была чрезвычайно острая. Речь шла об изменениях статей шестой и седьмой Конституции РСФСР — статей, регламентирующих руководящую и направляющую роль КПСС в обществе. Понятно, что их обсуждение вызывало огромный и болезненный интерес в зале, стране и за ее пределами.

Увлекшись этими острейшими проблемами, Борис Николаевич не смог прервать обсуждение и отложил голосование, которое было проведено по завершении дебатов. Но дискуссия на тему, острейшую в жизни съезда, вызвала такое ожесточение страстей, что от былой умиротворенности зала и следа не осталось. В этих обстоятельствах Шахрай, конечно, проигрывал заранее не как личность, не как политический деятель, а как заложник событий. Поэтому перед началом голосования я послал Ельцину записку: «Он проиграет, Вы их разозлили…». Я надеялся, что Борис Николаевич отложит голосование по той или иной причине. Будучи председателем Счетной комиссии, я особенно остро ощущал значение организационной работы, и фигура Шахрая представлялась мне крайне важной на этой шахматной доске.

Голосование, однако, состоялось в очень неблагоприятный момент, на острие страстей, когда многие депутаты, возбужденные знаком вопроса о руководящей роли партии, заранее объявляли с раздражением и вызовом, что будут голосовать против. И Шахрай нужного количества голосов, естественно, не получил.

Кстати (или, некстати!), изъятия статей шестой и седьмой Конституции, определяющих роль партии, также не удалось оформить в виде Закона. Эти положения были определены лишь Постановлениями съезда, которые в свою очередь обязывают Верховный Совет окончательно разработать соответствующие правовые нормы.

Что же касается самого Шахрая, то он, несмотря на все описанные здесь события, все же состоялся именно в той роли, которая соответствовала его интеллекту и эрудиции. Благодаря большой профессиональной работе, которую он проделал, целый ряд документов был своевременно подготовлен к началу работы Верховного Совета, что в немалой степени способствовало бесперебойной деятельности российского парламента.

История Шахрая не является, как мне кажется, частным случаем. Скорее, это важная иллюстрация или даже сигнал. Речь идет о том, что принцип, доведенный до абсурда, сметает личность. И снова мы становимся свидетелями того прискорбного и столь знакомого нам положения, когда человек во всем неповторимом его многообразии фактически становится заложником каких-то внешних событий и механически выносится за скобки. Но это произошло в данном случае на фоне временной вспышки политических страстей, и, таким образом, надежда не может быть потеряна окончательно, по крайней мере во времени. Другое дело, если подобные действия производятся на основании выдвинутого заранее принципа, и тогда соответствующие кандидатуры вообще не подлежат обсуждению. Ущербность такой постановки вопроса, как мне представляется, заключается, по-видимому, в том, что человек, заранее отторгнутый по принципу, заранее обречен на отчаяние. Таким образом, он органично становится врагом нарождающейся системы. А это в свою очередь препятствует формированию столь необходимого консенсуса в обществе.