Читать «История балтийских славян» онлайн - страница 268

60

В грамоте 1187 г. приводится кастеллан Чедненский, но о жупе Чедненской нет упоминания в многочисленных грамотах этого времени; кастеллан Чедненский был, без сомнения, только начальником пограничной крепости, как, например, Гневомир Чарниковский, о котором повествует Мартин Галл. Только в позднейшее время, под влиянием немецких учреждений, Чедно, как и многие другие города и замки на Поморье, составило особый округ.

61

Положение Междуречья в точности неизвестно.

62

См. Шевырева "Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь", II, 33 (место из помещенного в одном древнем Сборнике слова св. Григория "О том, како первое, погани суще, языки кланялися идолом" и проч.): "Оттуду же извыкоша елени (Эллины) класти требы артемиду и артемиде, рекше роди и рожанице, тации же егуптяне. Тако и до Словен доиде се словити начаша требы класти роду и рожаницам, преже перуна б(ог)а их, а переже того клали требу упирем и берегиням…" Конечно, это известие не может быть понято в том смысле, что поклонение упирям и прочим упомянутым безличным божествам предшествовало существованию Перуна в представлении славянского народа: род и рожаницы, упири и берегини, очевидно, существа второстепенные, вроде Прокопиевых нимф или вил, которых считалось тридевять сестер, Перун же — бог высший; но первоначально он должен был иметь (в том убеждает нас вся древнейшая славянская мифология) такой же безличный характер, как упири и проч.; в этом виде, как боготворимая высшая сила природы, властвующая над человеком, Перун принадлежал, без сомнения, к одной эпохе поклонения с упирями и берегинями, родом и рожаницами; впоследствии же Перун олицетворился в определенном человеческом образе, и так понимал его приведенный свидетель, ставя его наряду с Хорсом и Мокошью, которым Владимир воздвиг идолы в Киеве: в этом смысле он и прав, когда говорит, что обожание упирей и берегинь, рода и рожаниц было древнее обожания Перуна.

63

Под 1068 г., англо-норманнский летописец, Ордерик Виталий говорит о лютичах: "Лютичи не знали истинного Бога, но опутанные сетями невежества, поклонялись Гводену, Туру и Фрее и другим ложным богам или, скорее, бесам". Одна из ветвей балтийских славян, значило бы по свидетельству Ордерика, чтила три высшие божества германской мифологии: Водена (форма англо-саксонская; известнее скандинавская — Один), Тора и Фрею. Но очевидно, что этого сказания нельзя принять в буквальном смысле: можно ли предполагать, чтобы немецкие писатели, конечно, ближе знакомые с балтийскими славянами, чем норманнский историк, забыли упомянуть об их поклонении старинным богам Германии, если бы заметили у них следы такого поклонения? Именно о религии лютичей они сообщают много и довольно подробных известий, а между тем не говорят ни слова о существовании в их мифологии, так же, как и у других соплеменных им ветвей, какого бы то ни было германского божества. Ясно, мне кажется, что когда лютичи, в союзе с Данией, напали в 1068 г. на английские берега, и Ордерик стал расспрашивать кого-нибудь об этом неведомом народе, англо-сакса ли, датчанина или норманна, то ему перевели славянские имена их богов на соответствующие германские, которые он и принял за собственные их названия: это делалось беспрестанно, как в древности, так и в средние века. Таким образом, Воден мог быть принят за Святовита, Тор за Яровита, Фрея за Живу.