Читать «Дела сердечные» онлайн - страница 36

Алексей только кивнул ему в ответ. Его обожгла мысль: «Вот они, издержки моей двойной жизни! Если бы Ульрих знал, что это наш с Анжелой сын, и зачат он именно в этой квартире, где мы сейчас беззаботно болтаем и пьём вино! Мы с ней безумно, самозабвенно, любили здесь друг друга!»

— Я ведь подумываю о женитьбе, — доверительно сказал Ульрих и добродушно улыбнулся.

— А что же тебя сдерживало до сих пор? Ты видный, умный, состоятельный. Неужели не встречал достойных женщин? — спросил Воробьёв.

— О, женщины были, даже в разных странах! — простодушно сознался Ульрих. — Признаюсь, у меня и сын есть в Польше от одной местной красотки. Живёт с матерью, я им помогаю. А сам я постоянно в разъездах. А сейчас наша фирма разрослась, бизнес стабильный, штат большой. Я могу себе позволить относительный покой, осёдлость, и красавицу жену.

— Неужели ты готов быть верным одной женщине?

— Я этого не говорил! — хохотнул Ульрих. — Я только сказал, что хочу жениться.

— Так ты хочешь жену из России? А поговорку помнишь — что русскому хорошо, то немцу смерть? — шутливо спросил Алексей. — Наши женщины непросты! Норовистые лошадки!

— Да, это так, это так! — рассмеялся Ульрих. — Но ведь я не спешу. Я буду долго и красиво ухаживать, а ты мне поможешь. Я надеюсь на тебя. Эта Анжела будоражит моё воображение. Ну, ты меня понимаешь! Давай выпьем, а то я наговорю тебе всяких глупостей!

— Да, давай за тебя. Легкое вино, лёгкие разговоры о женщинах... Что ещё нужно уставшему мужчине, чтобы скоротать вечер! — слукавил Алексей. — Весёлый ты человек, Ульрих!

— Да, я такой, — сказал Ульрих, подняв вверх указательный палец. — Но в каждой шутке есть доля шутки. Это русская поговорка или нет?

— По-моему, это пословица, — сказал Алексей. — И кажется английская. Впрочем, я могу ошибаться. Давай ещё по бокалу вина.

— О, англичане! Эти островитяне такие умники! — отметил Ульрих.

Выпив вина, Алексей фривольно заявил:

— Эта Анжела у нас, как лакмусовая бумажка для мужской чувственности! Командировочные всегда на неё западают! Я уже думаю — то ли она глазки как-то особенно всем строит, то ли что ещё? — с напускным порицанием сказал Алексей. Про себя он тут же подумал с горечью: «Поздравляю! Дошёл до низостей! Пошло, низко и противно!»

— Нет, глазки она не строит, — возразил ему Ульрих. — В ней удивительная снежная сексуальность. Ведь снег обжигает, не так ли? И ещё у неё очень тонкое восприятие мира. Меня это притягивает. У меня словно бабочки в животе порхают. Это такая немецкая поговорка о влюблённости!

— Как же ты её, однако, подробно разглядел! — сказал Алексей осипшим голосом. — И когда только успел?

— Я ещё тот ловкач! — заявил подвыпивший немец.

Впервые Алексей испытал острый приступ ненависти к коллеге. Ему хотелось ударить Ульриха прямо в смеющееся лицо. Какими эпитетами он награждал его мысленно! Самодовольный, хитрый паук, поджидающий глупую муху! Игрок, авантюрист, женский охотник! Алексей едва сдерживал себя в тот вечер.

В каждой шутке есть доля шутки. Эта фраза вертелась у Алексея в голове. Его охватил боевой азарт. Сердце весело билось. Хочу жениться, подумалось ему. Хочу, хочу, хочу, и все обстоятельства обращу в свою пользу. Он и не знал, что этого можно так желать, просто жаждать. Спасибо сластолюбивому Ульриху, спасибо мудрой Лидии Матвеевне. Алексей Воробьёв вдруг ясно осознал, что давно тяготеет к спокойной семейной жизни с обожаемой женщиной.