Читать «Голос сердца. Книга первая» онлайн - страница 302

— Нет. Но я смотрел фильм с Лесли Говард.

— Тогда я знаю, что вы меня поймете. Мой отец был во многих смыслах современным Алым Анагаллисом. Забавно, но его подпольная кличка была Голубая Горечавка — есть такой альпийский цветок. Вы понимаете, что было абсолютно необходимо скрыть от нацистов, да и от всех остальных, чем занимался отец. Как говорит моя мать, конспиративную кличку отцу придумал Дитер Мюллер, еще один руководитель их тайной организации. Дитер был профессором филологии, и, я думаю, ему казалось, что эта кличка, подходит отцу идеально. В конце концов, отец был аристократом, членом социально значимого клана. На человека, в руках которого были неограниченные деньги и время, чтобы вести жизнь, полную удовольствий и наслаждений в кругу равных себе, вряд ли могло пасть подозрение. Но именно этот человек стал тайным дирижером целого ряда спасательных операций, рисковавшим своей жизнью ради спасения других.

— А эта кличка не была своего рода разоблачительным намеком для вашего отца? — быстро спросил Виктор.

— Вы имеете в виду параллель между Алым Анагаллисом и отцом? То, что в обоих случаях в качестве конспиративных кличек были использованы названия цветов? Нет, я так не думаю. Сомневаюсь, что кому-нибудь могло прийти в голову провести такую аналогию. Повторяю — князь Курт фон Виттинген был вне подозрений. Кроме того, у всех членов подполья в качестве кличек использовались названия цветов. Это опять-таки было идеей Дитера, который был известен как Эдельвейс. Но вернемся к отцу. В середине тридцатых годов он стал старшим консультантом в корпорации Круппа, короля немецкой военной промышленности. Отец ездил по всей Европе, руководил переговорами самого высокого уровня, принимал и развлекал иностранных государственных сановников. Короче, был своего рода «блуждающим» послом. Для него это было идеальное прикрытие, дававшее ему возможность разъездов фактически по своему усмотрению. Исполнение этих функций делало его вхожим в кабинеты людей, творивших политику самого высокого уровня. В этих кабинетах он из первых рук получал ценнейшую информацию. Весной 1939 года, в полной мере осознавая, что ситуация в Германии ухудшается, отец отправил мать вместе со мной и Дианой в Англию, в замок Лэнгли к дяде Дейвиду под предлогом отдыха, а на самом деле — из соображений безопасности. К июню моя мать, как и большинство хорошо информированных людей, уже знала, что войны между Великобританией и Германией не избежать. Желая быть рядом с отцом, она решила возвратиться в Берлин. Он и слышать об этом не хотел и снял для нас небольшой домик в Цюрихе, поскольку для него было сравнительно легко совершать поездки в Швейцарию. Время от времени он навещал нас, даже после 1939 года, но основную часть времени проводил или в разъездах, или в Берлине.