Читать «Подтяжка» онлайн - страница 15

Вы могли бы предположить, что подобное фиаско заставит меня откреститься от ботокса навеки. Но я лишь сменила врача, что и без того собиралась сделать, потому что хотела держаться подальше от всех тех джоджтаунских сучек, толпящихся в приемной доктора Шульмана. Я всегда была единственной «латина» в очереди, и только я приходила сюда в обеденный перерыв с настоящей работы. Все остальные — мамаши-домоседки, по крайней мере, они так называли себя: сиди-дома-мамочками. Но разве может считаться матерью та, у которой в доме живет нянька, день и ночь приглядывающая за детьми? Эти чики для заботы о детях обзавелись гувернантками, для уборки дома — горничными, сами же нигде не работали. Чем же они, черт подери, весь день напролет-то занимаются? Колются ботоксом, наверное…

— Готова к следующему? — спрашивает доктор Брок, занеся руку со шприцем.

— Всегда готова, — отвечаю я, собрав остатки храбрости перед очередным уколом.

Когда он вводит иглу под кожу, глаза мои наполняются слезами, а из носа течет. В этот раз я кривлюсь уже не так сильно, но ненависть к процедуре ни на секунду не отпускает меня. Зато, о боже, старость может покурить в сторонке! На следующей неделе мне стукнет сорок, и эти уколы ботокса — только начало войны за то, чтобы как можно дольше выглядеть молодой. Иногда я сожалею о своей склонности к соблюдениям всех этих новомодных условностей. Мне даже сны об этом снились. В этих снах мне плевать, как я выгляжу: я ем все подряд, забываю дорогу в спортзал и экономлю огромные суммы, которые обычно уходят на стилистов, косметологов, визажистов, маникюр, одежду, косметику, книги о том, как сбросить лишний вес, и прочее и прочее. Во снах я переживаю моменты счастья, словно с плеч упал огромный груз. «Не отдавай своего сердца преходящему», — конечно, избавление от тщеты освободило бы меня, но, понятное дело, наяву никогда ничего подобного не произойдет.

Быть красоткой так здорово. Мне всегда нравилось отлично выглядеть, и без боя я не сдам позиций победительницы, которые позволила мне занять красота. Думаю, интерес к моей персоне я ценю в людях больше, чем что-либо другое. Я выросла среди пятерых братьев и сестер, так что можете себе представить, сколько отеческой и материнской чуткости доставалось каждому из нас. Предки работали, заботились о шестерых детях, а я вечно жаждала, чтобы на меня пролилась хоть капля безраздельной родительской ласки. Вообще-то, я могу вспомнить лишь несколько дней своего детства, когда родительское тепло доставалось исключительно мне. Мама с папой были внимательны к каждому из нас в наши дни рождения, но, в основном, каждый из детей получал частицу родительской ласки мимоходом — по пути к следующему ребенку. На то, чтобы вникнуть в детские проблемы, подробно разобраться в них, у родителей не было ни сил, ни времени. Особенно хорошо помню один свой день рождения — тот, когда я, подхватив лихорадку прихорашивания, по-настоящему захотела быть привлекательной. Мне исполнилось пятнадцать, одновременно праздновали мою quinceanera. Quinceanera — это старинный католический ритуал, своеобразное признание того, что ребенок повзрослел, с этого дня пуэрториканская девочка выходит в свет. Множество маленьких пуэрториканок в США вместо quinceanera стали праздновать американский праздник «милые шестнадцать», но ни я, ни мои сестры не желали ждать еще год до «своего» дня. Во многом quinceanera походит на свадьбу… только без жениха. Мои родители были небогаты, но в отличие от стереотипа, согласно которому принято считать, что нью-йоркские пуэрториканцы — это frijoles, живущие на пособие, трудились на достойной работе. Papi руководил огромным штатом обслуживающего персонала высотного здания в Манхеттене, a Mami работала секретаршей в юридической фирме на Мэдисон-авеню. Несмотря на то, что с деньгами, при шести-то детях, бывало туго, они смогли устроить относительно пышные празднества для меня и двух моих сестер на наши quinceaneras. Мне пришлось довольствоваться тиарой сестры, зато платье мама купила новое. Это был прекрасный белый наряд с вкраплениями светло-голубых тонов, который гармонировал с одеждой моей свиты. И сегодня я помню этот день так, словно он был вчера. С утра до ночи меня обласкивали все и каждый. Прическу мне соорудили у «Сабио», а чтобы наложить макияж, на дом была приглашена специалистка по визажу (я же не знала, что в действительности это была представительница «Эйвон», у которой отоваривалась моя мать). Помню, как после завершения всех работ по совершенствованию моей внешности я посмотрела в зеркало и поразилась новым ощущениям: я вдруг поняла, что при определенных усилиях могу подчинить себе целый мир.