Читать «Слепая сова» онлайн - страница 2

Прошло три месяца, нет, два месяца и четыре дня, с тех пор как я потерял ее след, но воспоминание о ее колдовских глазах или, вернее, о губительной искре в ее глазах, осталось навсегда. Как я могу ее забыть, если она так связана с моей жизнью?

Нет, я никогда не упомяну ее имени, потому что ее легкий, сотканный из тумана тонкий стан, ее блестящие удивленные глаза, из-за которых жизнь моя потихоньку плавилась и сгорала, не имели никакого отношения к этому гнусному, жестокому миру. Нет, ее имя не следует смешивать ни с чем земным.

Из-за нее я совсем отошел от людей, от всех этих глупцов и счастливцев, и стал искать спасения в вине и опиуме. Жизнь моя заключена в четырех стенах моей комнаты.

Все дни я был занят разрисовыванием пеналов. Все время я разрисовывал пеналы, пил вино, курил опиум. Я выбрал для себя это смешное занятие — разрисовывание пеналов, чтобы забыться, чтобы хоть как-нибудь убить время.

По счастливой случайности мой дом находится за городом, в тихой и спокойной местности, вдали от людских треволнений и суеты. Вокруг пустынно, всюду развалины. Лишь по другую сторону рва, где видны ямы, из которых брали землю для глинобитных покосившихся домишек, начинается город.

Не знаю, какой безумец или глупец в незапамятные времена построил эти дома. Когда закрываю глаза, я не только вижу все выбоины и дыры на их стенах, но и ощущаю на своих плечах всю их тяжесть. Такие дома можно увидеть лишь на старинных пеналах. Все это нужно описать, чтобы для меня самого не осталось ничего неясного, я все должен объяснить своей тени, которая падает на стену. Да, прежде для меня была лишь одна радость, лишь одно меня радовало. Я рисовал на пеналах в четырех стенах своей комнаты, проводил все свое время за этим смехотворным занятием. Но с тех самых пор как я увидел те глаза, после того как я увидел ее, для меня исчезло все — смысл, цена любого движения или жеста.

И удивительнее, невероятнее всего то, что я и сам не понимаю, почему содержание всех моих рисунков с самого начала было одним и тем же. Я всегда рисовал кипарис, под которым, поджав ноги, завернувшись в плащ, сидит горбатый старик, похожий на индийского йога. На его голове тюрбан, указательный палец левой руки он приложил к губам в знак удивления. Какая-то высокая девушка в черном, склонившись, подает ему цветок лотоса. Их разделяет ручей. Видел ли я когда-нибудь прежде эту сцену? Посетило ли это видение меня во сне? Не знаю! Знаю лишь, что, сколько бы я ни рисовал, это всегда была та же сцена, тот же сюжет. Рука сама, непроизвольно рисовала эту картину. И как ни странно, находились покупатели, а с помощью своего дяди с материнской стороны я отправлял эти пеналы даже в Индию, он продавал их и высылал мне деньги.

Эта сцена кажется мне и близкой, и далекой. Я смутно припоминаю… Теперь я хорошо вспомнил этот случай. Я решил: нужно написать свои воспоминания. Но это произошло много позже и не имеет связи с моей темой. Из-за случившегося я совершенно забросил живопись. Минули два месяца, нет, точнее — два месяца и четыре дня. Был тринадцатый день после ноуруза. Все люди бросились за город. Я закрыл окно своей комнаты, чтобы спокойно заняться рисованием. Перед заходом солнца, когда я увлекся рисунком, неожиданно открылась дверь и появился мой дядя. Раньше я его никогда не видел: с самой ранней юности он уехал путешествовать в дальние края; как будто он был капитаном корабля. Я подумал, что у него ко мне какие-то торговые дела, так как слышал, что он занимается и торговлей. Во всяком случае, мой дядя оказался сгорбленным стариком с индийским тюрбаном на голове. На плечах его был рыжий рваный халат, голова и лицо замотаны шарфом, ворот рубашки расстегнут, и из него виднелась волосатая грудь. Его редкую бороденку, которая торчала из шарфа, нетрудно было пересчитать по волоску. У него были гноящиеся веки и заячья губа. Дядя как-то отдаленно и смешно походил на меня, словно это была моя фотография, отраженная в кривом зеркале. Я всегда представлял себе отца именно таким…