Читать «Новая земля (Новь)» онлайн - страница 57

Кнут Гамсун

Его книга была выставлена уже въ окнахъ книжныхъ магазиновъ; публика уже говорила о ней, она должна была произнести шумъ; дамы, прочитавшія книгу, были очарованы любовными стихами, полными дикой страсти. Но тамъ встрѣчались также слова, полныя мужественности и воли, стихи, говорившіе о правѣ, о свободѣ и обращенные къ королямъ; онъ не щадилъ даже королей. Онъ осмѣлился говорить о вавилонскихъ короляхъ и блудницахъ. Онъ осмѣливался шептать "нѣтъ", наперекоръ милліонамъ голосовъ, кричащимъ "да", и все это высказывалъ чуть ли не прямо въ глаза. Но Иргенсъ такъ же мало, какъ и прежде, обращалъ вниманіе на то, что городъ имъ восхищался, когда онъ шелъ на прогулку. Ну, что же! — разъ есть люди, которымъ доставляетъ удовольствіе глазѣть на него! Онъ былъ и оставался равнодушнымъ къ людскому вниманію.

"Нужно сознаться, что ты, братъ, хитрый", сказалъ ему актеръ Норемъ на улицѣ: "Ты не подаешь и виду, и, не говоря ни слова, бросаешь намъ такой факелъ, передъ самымъ носомъ, и опять какъ будто ничего не было. Не много такихъ, которые тебѣ въ этомъ подражаютъ".

Адвокатъ Гранде и теперь не могъ удержаться, чтобъ не поважничать.

"Но у тебя есть враги, Иргенсъ". Я вотъ сегодня говорилъ съ однимъ человѣкомъ, который не находитъ ровно ничего особеннаго въ томъ, что по истеченіи двухъ съ половиной лѣтъ ты снова издалъ маленькую книжку.

На это Иргенсъ гордо отвѣтилъ:

"Я считаю за честь мало писать. — Дѣло не въ количествѣ".

Но послѣ онъ спросилъ все-таки, кто былъ этотъ врагъ. — Онъ не страдаетъ любопытствомъ, и всѣ знаютъ, что онъ очень мало интересуется мнѣніемъ людей; но все-таки это быль Паульсбергъ?

Нѣтъ, это не Паульсбергъ". Иргенсъ спрашивалъ и старался отгадать, но высокомѣрный Гранде не хотѣлъ выдать имени; онъ дѣлалъ изъ этого тайну и мучилъ Иргенса. "Однако, оказывается, ты совсѣмъ не неуязвимъ", сказалъ онъ и засмѣялся во все горло.

Иргенсъ пробормоталъ презрительно: "ерунда". Но, собственно говоря, онъ все еще былъ заинтересованъ, кто былъ этотъ человѣкъ, этотъ врагъ, который хотѣлъ умалить его заслугу. Кто бы это могъ бытъ, если не Паульсбергъ? — Иргенсъ ни на комъ не могъ остановиться, — изъ молодыхъ это былъ единственный.

Неожиданно его осѣнила мысль, и онъ сказалъ равнодушно:

"Ну, какъ я уже сказалъ, для меня не имѣетъ значенія узнать это жалкое имя; но если это Гольдевинъ изъ деревни, то, Боже мой, Гранде, зачѣмъ ты ходишь и повторяешь, что говоритъ такой человѣкъ? Впрочемъ, это твое дѣло. Человѣкъ, который носитъ грязный гребешокъ и сигарный мундштукъ въ одномъ и томъ же карманѣ… Ну, мнѣ нужно итти. — Прощай пока!"

Иргенсъ продолжалъ свой путь. Если не было иного врага, чѣмъ этотъ лѣсной дикарь, то это еще не опасно… Онъ опять былъ въ хорошемъ настроеніи и кланялся знакомымъ, которые ему встрѣчались, и былъ очень доволенъ. Его разсердило немного, что за его спиной злословили, но теперь это прошло; нельзя же было сердиться на старую обезьяну.