Читать «Собрание сочинений. Т.2. Марсельские тайны. Мадлена Фера» онлайн - страница 376

Месяц сонного прозябания, который супруги имели впереди, казался им бесконечно долгим сроком. Они согласились бы всю жизнь прожить в этой идиотской расслабленности. Первые дни их особенно утешал окружающий покой. Но это оцепенение не могло длиться вечно; оно скоро было прервано внезапными и острыми возвратами душевной боли. Малейший пустяк, нарушавший их спячку, причинял им невыносимые страдания. Женевьева не замедлила возобновить свое мучительство; она первая напомнила им об их несчастье. Несокрушимая, как рок, она предстала перед Мадленой и раздавила ее своим присутствием.

Старая изуверка, сильная своей добродетельной и трудовой жизнью, показала себя беспощадной по отношению к грешнице. Ее, прожившую в суровой девственности, выводила из себя мысль о плотских наслаждениях. Зато она и не могла простить молодой женщине ее жизнь жрицы любви и той сладострастной дрожи, что еще пробегала временами по ее перламутровой, покрытой пушком коже. Она видела ее переходящей из объятий Жака в объятия Гийома, и эта двойная любовь казалась ей дьявольским распутством, грязной потребностью в разврате. Она никогда не любила Мадлены, а теперь испытывала к ней ненависть и смешанное с ужасом презрение. Эта сильная женщина, белотелая и рыжая, пугала ее, как жадный до человеческой крови вампир; мучая Мадлену своей ненавистью, она в то же время дрожала перед нею и всегда была начеку, опасаясь, что та внезапно вопьется ей в горло. Самого дьявола она страшилась бы не больше и не принимала бы против него больших предосторожностей.

Она по-прежнему жила в тесной близости с супругами: ела с ними и в их обществе проводила вечера. Ее суровое и угрожающее поведение представляло собой непрерывный протест; она обращалась с ними, как с преступниками, смотрела на них глазами неумолимого судьи, ежечасно выказывала гнев и отвращение к их союзу. Особенно она старалась дать почувствовать свою брезгливость Мадлене. Если молодая женщина прикасалась к какому-нибудь предмету, то она уже избегала им пользоваться, желая показать этим, что считает его как бы оскверненным. По вечерам, как обычно, она принималась читать нараспев стихи из своей толстой библии. Когда Гийом однажды попросил ее читать у себя в комнате, она дала ему понять, что эти святые чтения очищают столовую, изгоняют из нее бесов. И она упрямо оставалась там до отхода ко сну, наполняя темную комнату своим гнусавым голосом. С каждым днем она читала все громче, выбирала места все более кровавые; как бы невзначай ее уста то и дело воскрешали истории о карах, постигавших виновных женщин, рассказы о гибели Содома или о стае собак, пожирающих внутренности Иезавели. Читая, она бросала на Мадлену сверкавшие злобной радостью взгляды. Иногда она даже добавляла к тексту собственные измышления, угрожая неслыханными муками преступнице, которую не называла по имени, по не переставая сверлила глазами. В этих импровизациях, произносимых шепотом, она расписывала все муки ада: котлы с кипящим маслом, длинные крючья, которыми черти ворочают на раскаленных угольях припекаемые тела грешников, огненные дожди, льющиеся вечно, медленно и непрерывно, каждой своей каплей отмечая ожогом плечи воющих в безднах толп. Потом она просила у бога скорого суда, она умоляла его не дать ускользнуть ни одной провинившейся и возможно быстрей освободить землю от нравственной скверны.