Читать «Собрание сочинений. Т.2. Марсельские тайны. Мадлена Фера» онлайн - страница 331

Эмиль Золя

Невероятных трудов стоило им зажечь свечу. Заперев дверь, Гийом и Мадлена поднялись на первый этаж в спальню. В этой спальне они провели много счастливых ночей и здесь же надеялись вновь найти благодатный покой своей любви. Войдя, оба остановились, обескураженные. Вчера они позабыли притворить окно, и косой дождь залил комнату. Посередине, на паркете, собралась громадная лужа. Лужу вытерли, но мокрое пятно осталось. В комнате поселилась зима, беспрепятственно проникнув сюда еще накануне; стены, мебель, все находившиеся здесь предметы были пропитаны сыростью. Гийом сошел вниз за дровами. Только когда на решетке камина разгорелся яркий огонь, супруги поверили, что им удастся обогреться и успокоиться в теплой и тихой атмосфере их уединенного убежища.

Здесь у них постоянно хранилось кое-что из одежды. Переменив белье, оба сели у камина. Мысль, что им, еще не оправившимся от потрясения и взволнованным, придется лечь рядышком в холодную постель, где они некогда провели столько полных жгучей страсти ночей, вызывала у обоих тайное отвращение. Когда пробило три часа, Гийом сказал:

— Я чувствую, что не засну. Лучше дождусь утра, сидя в кресле… А ты, наверно, очень устала; иди ложись, Мадлена.

Слабым движением головы молодая женщина сделала отрицательный знак. Они снова погрузились в молчание.

На дворе, все усиливаясь и свирепея, бушевало ненастье. Порывы ветра со звериным воем набросились на домик, толкаясь в окна и двери; можно было подумать, что стая волков осаждает легкое строение, сотрясая его до основания своими страшными когтями. Каждый новый шквал, казалось, вот-вот унесет с собой это хрупкое жилище. Потом, заглушив на минуту вой ветра, на крышу обрушились потоки дождя, отбивая на ней глухую и непрерывную дробь погребального марша. Ярость урагана пугала супругов; каждый сильный толчок, каждое жалобное завывание наводило на них смутное беспокойство; их вдруг охватывала тревога, они напрягали слух, как будто внизу, на дороге, им чудились человеческие стоны. Когда во время особенно сильных порывов в доме начинали трещать деревянные перегородки, они оба поднимали головы и с испуганным недоумением оглядывались вокруг, Неужели это их милый приют, такой теплый, такой благоуханный? Им казалось, что здесь подменили все: подменили мебель, подменили обои, подменили самый дом. С недоверием всматривались они в каждый предмет, не узнавая ничего. Если на память им приходило что-нибудь из прошлого, это прошлое причиняло болезненное чувство; они невольно раздумывали о том, что здесь им дано было вкусить сладчайшее из всех блаженств, но даже отдаленное воспоминание об этом блаженстве приобретало мучительно горький привкус. В былое время, беседуя об этом домике, Гийом говаривал: «Если когда-нибудь нас постигнет несчастье, то, чтобы забыться, мы уединимся в этом убежище. Здесь мы совладаем со всякой бедой». Но сегодня, после того как их поразил страшный удар и они пришли сюда, ища приюта, они не нашли ничего, кроме жалкого призрака своей любви, и сидели, раздавленные грузом настоящего и жгучим сожалением о прошедшем.