Читать «Польско-русская война под бело-красным флагом» онлайн - страница 50

Потому что вдруг как треснет, как щелкнет, типа взрыв, потому что вдруг простор какой-то, пусто, будто я пробился насквозь в какую-то подводную страну, потому что вдруг Анжела как завопит, как вскочит, и весь ее мусор, который она старательно разложила по всему дивану, как разлетится во все стороны. Она орет, держится за свою письку и сучит ножками. Твою мать, говорю я и начинаю ржать, потому что хотя уже конец и удовольствие не так чтобы очень, но я сразу просекаю, что к чему. Что вот она — поднятая целина, и будет теперь наша Анжелка классная, охочая до развлечений телка по всем статьям. Сейчас из места, где срастаются ее концлагерные ножки, выпадет символическая скорлупка, которую она поднимет, оправит в золотую рамочку и повесит над своей кроватью. А еще она ее отксерит и подарит мне в точно такой же рамочке, чтобы я ее поставил на свой директорский стол в конторе по делам общедоступной анархии. Чтоб я ее показывал во время деловых встреч Здиславу Шторму, что вот типа его сын не смог, а я, Сильный, Анджей Червяковский, сумел.

Но ничего такого не происходит. Анжелка стоит надо мной, видон у нее просто прикольный: платье задралось до самого пупка, а сама она, типа скромная принцесса из царства целок, пытается обратно натянуть на себя колготки и говорит: я девственница. И тут же, как наглядную иллюстрацию, выделяет из себя прямо на диван нехилый сгусток крови и кусок сырого мяса. Я ей говорю: только без истерик, пожалуйста, и прикуриваю из ее сумочки красный русский L&М, чтобы отомстить ей за преждевременно обломанный кайф. Сам я тоже весь в крови, которую надо срочно смыть и застирать, потому как сейчас я в состоянии поверить, что меня каким-то чудовищным образом обокрали — стибрили мой собственный пол, и теперь я среднего рода.

Ну у нее и видуха, у этой Анжелы. Кошмар, тридцать два килограмма рвущегося наружу кошмара, отчаяния и шока от неожиданного удара, я чувствую даже укол совести, что это мой джордж — виновник всего этого ералаша. Мне ее даже жаль, потому что я уже давно заметил, что у меня мягкое сердце и я вчистую расстраиваюсь из-за всяких пустяков. Иногда я даже жалею свою собаку Суню, хотя по упитанности она скорее корова, чем лань. Но я всегда подчеркивал моему братану, чтобы не перегибал с этими желтками, потому что у нее от них изжога и лишний вес. Ну, я ей и говорю, иди сюда, Анжелка, это ведь твой праздник, день святой Анжелики. Давай, натягивай трусики, а если что, до свадьбы заживет.

Но она по-прежнему в шоке, вся трясется, будто я как минимум лишил ее органа речи. Она уже не хочет говорить об открытках, не хочет говорить о птицах, будто у нее зубы между собой срослись. Одновременно я панически размышляю, какой еще номер она мне тут выкинет. Потому что я потихоньку опять начинаю мрачно отмораживаться, а значит, у меня не будет ни сил, ни энтузиазма убирать то, что она может извергнуть на ковровое покрытие или еще куда. Опять камни, или теперь это будет уже новый виток ее внутренней болезни, и из нее посыплется уголь, кокс, динамит, клинкер, известь, пенопласт.