Читать «Польско-русская война под бело-красным флагом» онлайн - страница 5

Раз так, я оставлю это на потом, на крайний случай, потому что Арлета говорит, что Магда теперь куда-то вышла. Говорит, что не знает куда. Говорит, что не знает с кем. Я ей говорю, или ты мне друг, или такая же сучка, как Магда. Она говорит, что друг. Я спрашиваю, в чем тогда дело, блин. Она тогда говорит, что Магда ушла с Иреком. Что Магда пошла с Иреком прошвырнуться по городу, посмотреть на машины, что они хотят стать друзьями, ну да, просто друзьями. Значит, с Иреком. Значит, ребенок все-таки будет уродом. Еще хуже, чем от Левого. Генетически ненормальный. Генетически извращенный с самого рождения. Генетически абсурдный. Генетически ублюдочный. С самого начала с генетически врожденным кармашком в деснах для краденых вещей, с врожденной грязью под ногтями. Когда-нибудь я буду ехать в поезде, и какой-нибудь ребенок попросит дать ему на хлеб, а я посмотрю ему в лицо и увижу глаза Магды, заикание Ирека и свои слегка оттопыренные уши в одном лице, потому что от меня тоже должно в ней что-то остаться, какие-нибудь гены. Шрам на лбу тоже от меня, я в детстве хряпнулся мордой об стол, сломанный нос еще от кого-нибудь, тихий ужас, самый уродливый ребенок на свете. Тогда я спрошу его, где твоя мать. Если скажет, что нету, что умерла, тогда порядок, дам ему немного денег. А если скажет про папу, все, кончен бал, лучше пусть мне больше на глаза не попадается, потому что так будет лучше для него самого.

Входит Магда, но одна, без Ирека. Выглядит так, будто что-то случилось. Будто вся она рассыпалась на запчасти: волосы в одну сторону, сумочка в другую, платье налево, сережки направо. Колготки все в грязи — налево. Лицо — направо, из глаз текут черные слезы. Будто она воевала на польско-русской войне, будто, маршируя через парк, по ней прошлась вся польско-русская армия. И тут мои чувства к ней и вся социально-экономическая ситуация в стране вдруг оживляются. Вот она вся, вот такая она всегда. Пьяная, мятая. Обдолбанная, потасканная. Страшная как никогда. По подбородку текут черные слезы, потому что сердце у нее тоже черное, как уголь. И лоно у нее черное, порванное, и через все лоно поехала стрелка. Из этого лона она родит ребенка, черного, как негр. Анжелу со сгнившим лицом и с хвостом. С таким ребенком она далеко не уйдет. Ее даже не пустят в автобус, не говоря уже о такси, и белого молока ей не продадут. Она будет лежать на черной земле, на дачных участках. Будет там жить в парниках. Ее будут глодать дождевые черви и всякие другие паразиты. Она будет кормить своего ребенка черным молоком из черной груди. Будет кормить его землей с огорода. Но все равно рано или поздно он помрет.

Приходит Арлета. Я говорю, передай Магде, что я желаю ей скорой смерти. Арлета надувает пузырь из жвачки. Потом накручивает эту жвачку на палец и засовывает назад в рот. Как будто в жизни ничем другим не занималась, только пускала жвачные пузыри и накручивала их на пальцы. Такая у нее работа, она за это получает приличные бабки и на них покупает себе все эти шмотки, все эти русские сигареты. Ей бы со всем этим своим переносным борделем выступать в «Смехопанораме». Арлета говорит, типун мне на язык, чтоб я не говорил то, что сказал, потому что это может исполниться. Говорит, у нее уже пару раз исполнилось. Например, в школе она один раз сказала «чтоб ты сдохла» учительнице по труду, и та потом вроде бы попала в роддом на сохранение. Или еще случай был: она сказала однокласснице на физре «чтоб ты ногу сломала», и та сломала себе мизинец на руке. Она говорит, что никогда не курит L&М, потому что они вредные и от них можно легко подхватить рак. И вроде как судьба притаилась и ждет, не скажет ли кто чего плохого в недобрый час. Если что-нибудь скажешь, а час как раз недобрый, как ни крути потом, а все исполнится, приговор обжалованию не подлежит. Это вроде бы связано с религией, с паранормальной жизнью, такая вот, значит, особенность паранормальной жизни.