Читать «Две свадьбы и одни похороны» онлайн - страница 92

Вдруг понял, какой я маленький, слабый и ничтожный по сравнению с этим миром, с обоими известными мне мирами, со всей Вселенной наконец — тварь, букашка. Но как каждая букашка отчаянно цепляется за свою никчемную жизнь — как за высшую ценность Бытия. И все в ней кричит каждой клеточкой: ЖИТЬ!!! ЖИТЬ ХОЧУ!!!

Просто жить, несмотря ни на что.

Ух ты! Я, оказывается, трус поганый. А раньше не знал.

У Геннадия Полоки, в «Интервенции», герой, которого гениально сыграл Владимир Высоцкий, произносит такую сентенцию: «В контрразведке тебе сначала предложат папиросу, а потом — жизнь. Папиросу взять можно, а вот жизнь — нет».

А мне СТРАШНО!

ЖУТКО страшно!

ХОЧУ взять жизнь!

ЖИЗНЬ!!!

А тут надо вот так вот: взять и ВСТАТЬ ПОД ПУЛЕМЕТ.

Не оставить себе ни единого, даже призрачного шанса остаться в живых.

Чтобы этот пулемет навертел во мне много-много мелких дырок.

ВО МНЕ!!!

Не поручусь за точность цитирования, но эта мысль о жизни и папиросе настолько пронзила меня до пяток, что заставила впервые в жизни обратиться к Богу с молитвой.

«Боже, — взывал я мысленно, тычась носом в сухую траву, — если ты только есть! Помоги мне сохранить пасомых моих, чтобы они имели хотя бы возможность припасть к стопам твоим. Они мляди и грешницы, но не ты ли сам предпочел раскаявшуюся блудницу Магдалину тем бабам, которые никогда не грешили? Я пытался убежать, но не смог. Я пытался всех обхитрить, но не сумел. Меня догнали. Меня обхитрили. Боже, укрепи мою мышцу, укрепи мой дух, ибо сам я слаб. Дай силы мне, ибо я всего лишь человек, а не Рэмба голливудская».

Отложив в сторону карабин, лежа отстегнул подсумок с магазинами, вынул хромированный кольт из кобуры, передернул затвор и засунул его за пояс на спине. «Когда ни помирать, а все день терять!» — говорили мои предки. И их мудрость так придала мне недостающих сил, что я, кряхтя и мелко подрагивая, встал на колени и выпрямил спину.

Никто не стрелял, но вставал я из-за своего укрытия с обреченным чувством бойца, поднимающегося в атаку под ураганным огнем противника. Жутко захотелось продлить это мгновение, впитать в себя окружающий лик чужой Природы; вздохнуть ноздрями в полную силу ее запах; обнять своих девчат… Но, увидев, что переговорщик от бандитов прошел уже половину расстояния до валуна, торопливо несколько раз перекрестился, быстро поднялся на ноги, опустил шемах на шею и пошел к этому чертову камню сам, непроизвольно подрагивая поджилками.

В голове — полная шизофрения. С одной стороны, я молча продолжал истово молиться, то есть совершал «умное делание» для укрепления своего слабого, как оказалось, духа. А с другой — в той же голове билась, постоянно натыкаясь изнутри на кости черепа, фраза из песни: «Тут старшой Крупенников встал, как на парад», взывая к предварительному оплакиванию моей никчемной тушки, которая очень скоро станет дырявым чучелком.

И вдруг, на очередном трудном шаге, за одно мгновение ясно осознал, как прозрел, что я уже мертв. Мертв с той самой секунды, когда покинул СВОЙ мир и очутился ТУТ, в ИНОМ мире — ПОТУСТОРОННЕМ. А если я уже мертв, то какого хрена я буду эту блатную мразь страшиться. Он меня второй раз убить уже не сможет.