Читать «Ангел гибели» онлайн - страница 187

— Он твой сын, — подчеркнул Пастырь. Добавил: — Я и сам давно не был на вершине.

VI

— Когда?

— Завтра. В таком деле ни откладывать, ни спешить нельзя.

— Идем?

— Пошли. Пошли.

Сначала лес. Высокий лес. Столбы света в прорехах крон. Потом лес стал мельчать и как следствие — густеть. Идти среди высоких деревьев было легко, среди коротких — труднее. Они растут густо, веток много, и ветки эти стелятся у самой земли: не переступишь, не поднырнешь.

За стлаником — полоса пожара. Невозможно отличить, какие деревья росли здесь раньше, сейчас они все одинаковые — сгоревшие. Торчат из земли обугленные остовы, да густо стоит высокая трава. По пояс. Схлестнулись упавшие стволы, и кажется, что по ним можно идти. Но ступишь — проваливаешься: оказывается, шел по фальшивой поверхности. Метр пустоты под стволами, внизу — камни. Очень много камней. Выбираешься на следующий ствол. Снова летишь, ухаешь вниз, зацепиться не за что. Цепляться можно за живое, сгоревшее — не удержит. Трудно идти по горелому лесу, по бывшему лесу.

Но дальше луга. И солнце свободно. И видно далеко вокруг. Ты видишь, но и тебя видно. Впрочем, смотреть некому: немногие идут в горы.

Выше — скалы и снег на скалах. Здесь холодно и трудно дышать. Правда, воздух чист на высоте, но много ли найдется любителей чистого воздуха, если им трудно дышать? Снег. Мягкий. Жесткий. Снег смерзшийся, голубоватый. Лед. Рубишь ступеньки, ввинчиваешь в ботинки шипы. Если холод тебе не страшен, иди босиком, как ходит житель вершин снежный человек йети, — босиком всегда надежнее. Только ноги должны быть привычными к такой ходьбе, иначе наследишь кровью на белых простынях гор..

И вот — вершина, и там уже нет земли, кончилась вся внизу. Выше лишь космос. Долго ли, коротко ли, а пришли. Никуда вершина от них не делась, каменная она, и, хоть вознесена высоко, начинается снизу.

Они сели там, на вершине, свесив ноги в пропасть. Вокруг были несерьезный жидковатый воздух и пугающая своей чернотой пустота.

— Это — вершина? — с сомнением и разочарованием спросил Я.

— Да, — кивнул Пастырь, — это вершина.

— И выше нет ничего?

— Для людей нет. Для живых, смертных людей выше только планеты и звезды, если ты об этом.

— Камень, — огляделся вокруг Я. — Камень, снег и пустота. Не богат ассортимент.

— Ты вниз посмотри, — прервал его У.

Внизу, у подножья мироздания, по извилистой замкнутой дороге двигалась колонна. Между авангардом и арьергардом ее оставался разрыв, временами он увеличивался, временами уменьшался. Иногда вообще исчезал, и голова колонны налетала на собственный хвост. Впрочем, налетала — не точное определение, это только говорится так. Колонна двигалась медленно, будто бы на ощупь, словно ведомая слепцом. Но скорость первых рядов иногда совсем угасала, а сзади напирали, и тогда голова колонны, не в силах остановиться, врезалась в покорно движущихся в хвосте людей, подминала под себя отставших. Люди шли по людям. И сердились: медленно двигаются, пусть уступят дорогу. И жаловались: напирают! Им ли обижаться, что медленно идем, раз сами они идут сзади нас. Мы-то как раз — впереди. А где наш авангард? Счастливые, они, наверное, достигли уже счастливых долин, где вдоволь света, тепла и простора! А авангард, их авангард, топтал их тем временем, не узнавая. Падали уставшие, по ним проходили сильные. Те, что вырывались вперед, упирались в сомкнутые спины первых рядов, и кто смирялся, а кто шагал по трупам. По телам.