Читать «Значение фронтира в американской истории» онлайн - страница 18

Самыми действенными попытками Востока регулировать фронтир стала образовательная и религиозная деятельность, которая проявлялась в межштатных перемещениях и организованных обществах. В 1835 году доктор Лайман Бичер заявил: «Столь же очевидно, что религиозная и политическая судьба нашей нации решается на Западе». Он указывал, что население Запада, «собранное из всех штатов Союза и всех наций Европы и несущееся, как воды потопа, для моральной устойчивости нуждается в немедленных, всеобщих действиях тех институтов, которые дисциплинируют разум и вооружают совесть и сердце. Мнения и привычки на Западе столь разные, знакомства столь недолгие, поселения столь редкие, общественный настрой столь неоднороден, что нужные институты не могут быть узаконены. И всё же они необходимы прямо сейчас во всём своём совершенстве и могуществе. Нация «родилась за один день». Но что станет с Западом, если его процветание достигнет такой силы, а великие институты, необходимые для формирования разума и совести на этом обширном пространстве, опоздают? Нельзя этого допускать. Не позволяйте людям Востока успокоиться и грезить о свободе, забыв о Западе. Его судьба – это наша судьба».

Обращаясь к совести Новой Англии, он обращается и к её опасениям за то, что другие религиозные течения обойдут течения Новой Англии. Священники и учителя Новой Англии оставили свой след на Западе. Страх перед освобождением Запада от политического и экономического надзора Новой Англии сопровождался опасениями, как бы Запад не оторвался от её религии. Комментируя отчёты о том, что поселения в Висконсине быстро расширяются на север, редактор «Хоум Мишионари» писал в 1850 году: «Мы даже не знаем, радоваться или огорчаться расширению наших поселений. Мы сочувствуем увеличению материальных ресурсов и процветанию нашей страны, но мы не можем забывать, что это рассеяние по глухим углам всё более препятствует распространению средств для обретения благодати». В согласии с этими идеями на Западе были учреждены миссии и колледжи. Пока такие города, как Филадельфия, Нью-Йорк и Балтимор боролись за господство в западной торговле, точно так же разные церкви боролись за овладение Западом. Так Запад был обогащён интеллектуальным потоком из Новой Англии. Своих миссионеров отправили и другие секции, и между религиозными течениями началась настоящая война. Битва за власть и склонность к расширению, которые проявились у различных религиозных течений благодаря подвижному фронтиру, имели важное влияние на характер религиозной организации в Соединённых Штатах. Умножение соперничающих церквей в небольших городках фронтира вызвало глубокое и продолжительное воздействие. Религиозные аспекты фронтира составляют в нашей истории отдельную главу, которую нужно изучать.

Условия жизни на фронтире породили интеллектуальные черты чрезвычайной важности. Труды путешественников на фронтиры начиная с колониальных времён описывают некоторые общие черты. Эти черты, хотя и ослабленные, сохраняются как пережитки в местах их происхождения, даже если социальная организация достигла более высокой стадии. Американский интеллект обязан фронтиру своими потрясающими характеристиками. Это грубость и сила, соединённые с остротой и любознательностью. Это практический, изобретательный склад ума, способность быстро найти подходящие средства. Это умение разобраться в мире материальных вещей, нехватка художественности при склонности к эффектному завершению. Это безрассудность, возбудимость, энергичность. Это преобладающий индивидуализм, который может быть и добром, и злом. Это бодрость и восторженность, которые приходят со свободой. Всё это черты фронтира или черты, порождённые существованием фронтира. Начиная с тех времён, когда Колумб прибыл в воды Нового Света, Америка стала синонимом возможностей. Народ Соединённых Штатов получил свой характер от беспрестанного расширения, которое напрашивалось само собой. Только опрометчивый пророк станет утверждать, что расширение Америки закончилось. Движение было господствующим фактом, и пока эту подготовку не пройдёт весь народ, американская энергия будет постоянно требовать более широкого поля для деятельности. Но больше никто не предложит такого дара в виде свободных земель. Узы обычая на фронтире разрушены, и свобода празднует триумф. Здесь не tabula rasa. Здесь суровая американская среда надменно требует принять её условия, здесь есть и наследственные способы поведения. И всё же, несмотря на среду, несмотря на обычаи, каждый фронтир – это новое поле возможностей, это способ ухода от ярма прошлого. Фронтир сопровождают свежесть, уверенность, презрение к более старому обществу, нетерпимость к его ограничениям и его идеям, безразличие к его урокам. То, чем Средиземное море – с его разрушением обычаев, предложением нового опыта, рождением новых институтов и новых форм деятельности – было для греков, тем же, даже в большей степени, стал фронтир для Соединённых Штатов и косвенно для наций Европы. И сейчас, через четыре века после открытия Америки, после ста лет жизни при Конституции, фронтир исчез, и с его исчезновением завершился первый период американской истории.