Читать «Прекрасные деньки» онлайн - страница 51

А когда приблизились к распятию, якобы оскверненному Холлем, он сделал вид, что крестится, и поклялся себе при первой возможности наложить кучу под дверью вице-бургомистерши.

Ему пришлось окроплять могилу деда и бабки. Для чего, он и сам не знал. Лучше бы он кропил какую-нибудь чужую, заброшенную могилу, а к этой он испытывал лишь отвращение. Особенно противно из-за старика. Холль никогда не видел этого человека — разве что на фотографиях, — но про него ему все уши прожужжали.

Холль развернулся и пошел в церковь, он преклонил колени и пройдя мимо воспитательницы, сел на свое место.

Его смешило то, что так много людей почтительно взирает на суетливые телодвижения господина Бруннера. Вообще, вся эта дребедень казалась ему смешной: церковные облачения, поклоны, гнусавое бормотание, взвой хора. Слева он видел женщин, с головой ушедших в молитву и перебиравших пальцами четки, впереди — господина Бруннера, уткнувшегося в богослужебную книгу, позади слышал шиканье все той же воспитательницы. А потом что? Вставать, или бухаться на колени, или опять читать молитвы?

А эта скука, нигде ему не было так невыносимо скучно, как в церкви. Прошла вечность, пока господин Бруннер не взошел наконец на кафедру и не начал натужно орать и брызгать слюной. Потом по проходу пронеслись сборщики денег, стуча по скользким плитам гвоздями каблуков, упали на колени перед господином Бруннером, потом встали, помаячили вокруг так называемого высокого алтаря и пошли по рядам, протягивая прихожанам кошели на палках, так что только швы на штанах и пиджаках трещали. А впереди выставили наконец вино и открыли дарохранительницу. Затем вдруг опять стало тихо, все грохнулись на колени, опустили головы и начали истово креститься, потом опять встали, угнездились задами на сиденьях, впереди медленно прикрыли двери, и снова пошел бубнеж, и замолотили в грудь руки. Потом вечно жаждущие святых тайн подались вперед на богобоязненно осторожных ногах, хотя в молитвенном экстазе готовы были ползти к Бруннеру на коленях. Задние двери распахнулись, а впереди над толпой мелькали руки Бруннера, продолжавшего совать облатки в открытые рты. Дальше все выглядело так, будто у причащаемых отнялись ноги, они не могли подняться, будто на спине у каждого по корзине навоза. А головы были словно подвешены.

Сидеть и смотреть на них, столько зная об этих людях, — такая повинность всякий раз чуть не доводила его до сумасшествия, казалось, что все мерзости и беды долины благословляются в этом месте. Никто не смог бы ему внушить, что весь этот балаган имеет какое-либо отношение к Богу, но его освящали именем Господа.

Холль затесался в толпу детей, пробился к боковой двери и увидел затянутое облаками небо. Это принесло ему некоторое облегчение. Он быстро двинулся мимо бойни и присоединился к Марии, Розе и ребятам из Маллингберга, но все равно чувствовал себя совсем одиноким. Роза и Мария болтали про того да про этого, да как на них кто поглядел перед освящением даров, и то и дело озирались, не замечая Холля и других детей. Впереди шагал высокий худощавый человек с коричневым рюкзаком, наполненным мазями, которого все называли почему-то Коммунист. Штраусиха выгоняла из хлева овец. Пожилой мужчина, в прошлом электрик, за которым хозяин посылал иногда Холля или Морица, сидел у низенького дома Лехнера. Семейство Крамеров расположилось на балкончике. В доме Хартингера прорубили еще одно кухонное окошко. Старый и молодой Вильденхоферы в церковь не ходили, зато Вильденхоферша обо всем докладывала хозяйке.