Читать «Три чайные розы» онлайн - страница 158

Кстати, она собиралась поехать на Новый год в Петербург (даже взяла билеты, и Данилов был не против), но потом поняла, что если поедет – обратно в Красноярск уже не вернется. У нее не получится заставить себя сесть в самолет и улететь из родного города. Поэтому – нельзя, пока нельзя… Может быть, потом, когда она чуть пообвыкнет здесь… Да, Полина поедет в Петербург в мае, на Машин день рождения.

Она честно старалась привыкнуть к новой жизни, не жаловалась, не хныкала, старалась, чтобы Данилов не догадался о ее переживаниях, пыталась занять себя чем-то, устроилась работать – преподавать в балетную студию. По большому счету Полина не жалела о случившемся, потому что видела, что для Данилова переезд в Красноярск и связанные с этим перемены означали новый насыщенный, плодотворный период жизни. Иван увлеченно отдался работе, выглядел спокойным, уверенным, и ради мужа Полина была готова примириться с действительностью; и хотя временами у нее возникало желание все бросить и вернуться в Петербург, она старалась гасить эти постыдные приступы жалости к самой себе.

…За десять минут до Нового года она набрала номер Татьяны – хотела поздравить родных с праздником. Полина знала, что сестры отмечают его в Березовке (Татьяна с Сергеем и Юрой накануне специально прилетели из Праги, из Москвы приехала Маша, которая была занята там на съемках). Она снова и снова набирала знакомый номер, но ее не соединяли – понятно, линии сейчас перегружены…

Вздохнув, Полина отложила трубку, включила телевизор, правда, без звука. Экран зажегся. Президент уже поздравлял соотечественников с Новым годом, беззвучно шевеля губами.

Полина представила дом, занесенный снегом, наряженную во дворе ель, родные лица и задохнулась от боли. Она налила шампанского и выпила его залпом, словно водку.

На экране появились куранты, стрелки сошлись на двенадцати.

* * *

В феврале Маша переживала хандру, подразумевающую творческий кризис и депрессию. Хуже всего оказалось то, что она не могла играть – выходила на сцену и впадала в ступор.

– Что с тобой, Маруська, происходит? – не выдержал Палыч.

– Не знаю, – вздохнула Маша, – энергии нет, вялая как рыба. Увольняйте меня!

– А вот хрен тебе! – возмутился Палыч. – Не дождешься! Короче, даю тебе две недели на реабилитацию! Приходи в себя, и поедем на фестиваль. Басманова, ведь Европа нас ждет! Соберись!

– Я постараюсь! – честно пообещала Маша.

Она брела по стылым, все еще зимним улицам и думала о лете. Ах как ей хотелось дождя и сирени, распахнутых настежь окон, свежести, зеленой травы; ехать на катере по Неве, подставив лицо солнцу; пройти по улице в туфлях и красивом платье (и чтобы кто-то восхищенно оглянулся вслед!).

Ввиду отсутствия всего перечисленного спасение и выход из кризиса Маша пыталась найти в коньяке и антидепрессантах. В меню сегодняшнего ужина значилась очередная бутылка коньяка. Однако идеи насчет вечера Маше пришлось скорректировать, поскольку они совсем не понравились Татьяне, только что прилетевшей из Праги.