Читать «Три чайные розы» онлайн - страница 155

Андрей усмехнулся:

– За очередным поворотом мы все поймем, узнаем, и тогда…

Климов мысленно завершил фразу: «И тогда нас не станет…»

– Никита, скажи мне как физик, – попросила Маша, – время категорически необратимо?

– М-да, – развел руками Климов. – Неужели, Маруся, ты хочешь, чтобы я рассказал сейчас о втором начале термодинамики?!

– Ой, не надо, – испугалась Маша. – Ты объясни на человеческом языке!

Климов кивнул:

– Хорошо, попробую. К примеру, если в кофе добавить сливки, их уже будет не отделить от кофе, но эта необратимость не имеет логического характера, она лишь очень вероятна, то есть существует ничтожная вероятность того, что сливки и кофе вновь разделятся; но эта вероятность, как писал Больцман, равна вероятности того, что жители одного большого города в один и тот же день покончат жизнь самоубийством…

– А почему бы и нет? – перебила Маша. – Всякое в жизни бывает! Мало ли что у них там, в городе, могло произойти!

Климов рассмеялся:

– Ну, ежели так, то существует вероятность того, что время не есть необратимый процесс в том житейском смысле, в котором мы привыкли об этом думать.

– Ах, если бы жители одного города разом попрыгали с крыш, сливки отделились от кофе, а стрела времени повернулась вспять, и мы бы вновь оказались в том майском сиреневом дне! – мечтательно произнесла Маша.

– Так хочешь снова стать юной, Маруся? – улыбнулась Татьяна.

После недолгих размышлений Маша призналась:

– Не-а, не хочу! И на вопрос «Легко ли быть молодым?» я бы ответила, что быть вообще нелегко, а молодым особенно! Потому что в молодости ты еще ничего про себя не знаешь и весь мир идет на тебя войной, и что с этим делать – решительно непонятно. Вот я себя спросила: а хотела бы я, чтобы мне опять было девятнадцать, и тут же перекрестилась – чур меня, чур! Потому что как меня колбасило, душекружило и било башкой обо все стены в этот период, не приведи господи вновь пережить. – После паузы она добавила с очевидной грустью: – В юности мне очень хотелось бурь, великих потрясений, головокружительной карьеры, а тихое счастье казалось скучным или чем-то, что можно отложить, что еще подождет… А потом прошло время, и стало понятно, что дороже того счастья и нет ничего… И если я бы вернулась в тот майский день, я бы, наверное… – Она замолчала.

* * *

«Как странно, – подумал Климов, – время проходит, люди рождаются, умирают, мчатся поезда, ракеты взрывают космос, а Басмановы по-прежнему сидят за столом, творя обряд какого-то вечного чаепития. Их центр мира – этот стол, и, что бы ни случилось, они пьют чай, грустят, смеются, плачут, поздравляют друг друга, произносят тосты; на столе расставлены чашки – времени нет! Басмановы создали для себя замкнутое пространство, погрузились в собственный внутренний мир и невозмутимо попивают чай. Кажется, я и не уезжал никуда, дня не прошло, так органично я вписался в знакомое пространство. Явные чеховские интонации! Люди разговаривают, пьют чай, обедают, а в это время рушатся и летят с обрыва под откос их жизни…»