Читать «Паломничество на Синай» онлайн - страница 92

Потом я пришла попрощаться с Владыкой, поблагодарить его и возвратить альбом, фонарик и будильник. В приемной сидел начальник Русской Зарубежной Духовной Миссии из Иерусалима, архимандрит Феодосии, которого я перед самым отъездом трижды встретила на богослужениях в Гефсиманском и Горненском монастырях и престольном празднике в храме Апостола Иакова. С группой православных из Америки он приехал еще вчера, но я весь день отсутствовала, а теперь они отбывали на своем автобусе в Иерусалим. Мой автобус уходил под вечер, и мне грозило застрять у границы ночью.

Вышел из кабинета Владыка и, благословив меня, мягко спросил отца Феодосия, не найдется ли в их автобусе одного свободного места.

— Если бы и не нашлось, мы, по Вашему благословению, слегка потеснились бы… — засмеялся начальник миссии.

Наверное, я попросила бы об этом; возможно, отец Феодосии предложил бы это сам; но и мою робость, и его любезность предупредило открытое движение доброго сердца архиепископа Синайского. Повезло братии монастыря, далеко не всем монахам посылает Бог таких игуменов и архиереев. Недаром повторяют они грустную шутку, что монах должен бояться приближения к женщине, но еще более — к епископу. А к Владыке Дамианосу никто не боится приближаться — ни монахи, ни паломники, ни даже бедуины. Он не нуждается в том, чтобы проявлять доброту напоказ, — она в истоке каждого его поступка и слова, — но и не стесняется ее из опасения, что всегда найдется кто-нибудь, кто это неправильно истолкует. Неверное, в верховном смысле, это и есть простота гениальности: не частичной — интеллектуальной или художественной, а целостной духовной одаренности. Она приходит, когда человек старается угодить не людям, а Богу. Конечно, он может не быть святым, но обретает чудесную подлинность.

Впервые я встретила ее у отца Кирилла, духовника Троице-Сергиевой Лавры, потом еще у двоих старцев в наших монастырях, и это были одни из определяющих жизнь и веру встреч. Все окружающие чувствуют сокровенную благодатность таких священнослужителей, и потому к их келлиям не иссякает поток людей, как тянется дорожка из муравьев к источнику сладости и пчелы летят на раскрытую чашечку цветка.

— Ну вот, уже пришло время прощаться… — говорит Владыка, усаживаясь напротив нас и обращаясь к нам обоим. — И я хотел бы что-нибудь вам подарить на память о Синае.

Он подзывает келейника Иоанна, говорит с ним по-гречески, и я с трепетом слышу слово «Пантократор». Огромные, в размеры подлинника цветные репродукции с этой иконы я видела в монастырской книжной лавке среди множества других репродукций, альбомов, открыток. Мне хотелось бы скупить их все, чтобы всех одарить в России, если бы это не превышало моих возможностей. Я выбрала пейзаж с монастырем в лиловых ранних сумерках на фоне Хорива и тридцать открыток, но даже для близких знакомых это было слишком мало.