Читать «Женщина, вечная девочка... (сборник)» онлайн - страница 20

Послание кентавру

…Отвечай, ты действительно любишь

кентавра?!

Ну а как же законы, приличья, устои?..

Призывы к благонравию резонны,

но кто нам скажет: что считать грехом?

К тому ж нет выбора у амазонки:

она со дня рождения – верхом.

Ее страна – ветров и веток шелест.

Ее любовь – в беззвездной теплой мгле

припасть к коню, к его дрожащей шее,

как припадает первый дождь к земле.

Мустанги, клячи, рысаки – как тара,

пустая тара – без тавра любви…

Коня преобразившая в кентавра, –

любовь, – целую крылышки твои!

А ты, мой нежный, со шмелиным оком,

мой раб, мое живое божество,

чья жизнь мне ненароком стала роком,

чье тело – продолженье моего, –

ты видишь, как растравленно, как тало

раскрылись губы, как влажны глаза?

И небеса стоят, как образа,

венчая амазонку и кентавра.

«…Ах, как нас раскидало!…»

…Ах, как нас раскидало!

Тускло туч молоко.

Я, как – Альфа Кентавра,

далеко-далеко.

Многострунней, чем арфа,

дни баюкают нас.

Только я – твоя Альфа,

твой Парнас, мой Пегас!

Хуже, лучше ли, проще

без меня на земле?

Кто-то долгие ночи

коротает в седле?

Чьи, а впрочем, не важно –

губы, – щедр ли к ним, скуп?! –

раскрываются влажно

у сухих твоих губ?

Не просила обетов

и прощать не могла,

потому что не Бетой,

только Альфой была:

Я, как Альфа Кентавра…

Сколько лет световых

до медовых, янтарных

до зрачков до твоих!

Пребывай беспечален,

Моцарт с ликом Христа.

Обнимаю лучами

и снимаю с креста.

Но, в преддверии ада

скоморохом живя,

помни, я твоя Альфа,

помни, Альфа твоя.

«Ты где-то вечером опять…»

Ты где-то вечером опять…

Не поворотишь время вспять.

Предоставляю многоточью

распорядиться за меня,

где ты и с кем на склоне дня…

А что ты будешь делать ночью?

Ночь – наш незаходящий день.

От всех забот ее раздень

и убедишься ты воочью,

пока не усыпит заря,

что вопрошала я не зря,

а что ты будешь делать ночью?

В какой покой, в какой полет

ночь черной лебедью плывет

и в душу обращает тело…

Как каждый к каждому прирос!

И отпадает сам вопрос,

а что ты ночью будешь делать?

А что ты будешь делать днем,

коль мы с себя ее стряхнем,

коль я забуду, ты забудешь?

И на просторе ледяном

незаходящим, вечным днем

что вообще ты делать будешь?..

«Тропа торилась, любовь дарилась…»

Тропа торилась, любовь дарилась,

что говорилось – все мне одной,

и не хочу я, чтоб повторилось,

что сотворилось с тобой и мной!

Уже мы это не потеряем,

не променяем на новизну.

А если что-то и повторяем –

мы поверяем свою весну.

Не намечала – с другим сначала.

А вдруг – от горя, от дури вдруг?

Но от причала душа б скучала.

Есть путь все дальше, а круг – лишь круг.

Так второгодник начнет едва ли

хватать пятерки…

Сверлит в мозгу:

мы проходили, нам задавали…

Вы поцелуи пересдавали?

Я тоже этого не могу.

Что прочитала – не пролистала –

с тобой, все в первый – последний раз!

Как много было, как много стало,

как много будет любви у нас!

«Ах, не стоит ничто ничего никогда…»

Ах, не стоит ничто ничего никогда,

если меры не знаем мы точно.

Мера – хлеб и полова, огонь и вода,

мера – небо и черствая почва.

Мера – розы и росы, покосы и сталь,

мера – слово в красе его меткой.

Мерой был бы и ты… Да ты мерой и стал:

мерой мелкости, малости меркой.

Я измерила многое, злясь, хороня,

мерой жизни самой – не в уме лишь…

Но и жизнь так измерила тоже меня,

что не важно, чем ты меня меришь.

А ладонь тяжелит и щекочет строка,

и безмерны надежда и вера!

А сама я мала, а любовь велика,

и она – эта верная мера.