Читать «Чаадаев» онлайн - страница 198

Действительно, в посланиях Петра Яковлевича встречаются беспрекословные поучительные интонации, которые безобидчивый и незлобивый Александр Иванович воспринимал с известной долей иронии. К тому же, по замечанию проницательного наблюдателя и тонкого психолога Вяземского, между ними существовали и реальные точки соприкосновения (ум, образованность, благородство, честная независимость).

Тургенев делает для «щеголя-философа», как он называет Чаадаева, многочисленные выписки из нашумевших на Западе книг и статей, присылает и привозит ему из-за границы новейшие сочинения по различным отраслям знания, знакомит европейские салоны с его философическими письмами. Сблизившись с Шеллингом и путешествуя с ним по Италии, Александр Иванович рассказывает ему о своеобразии рукописей, об интеллектуальных и моральных достоинствах «московского философа», который, в свою очередь, пересылает через Тургенева уже не раз цитированное послание к немецкому мыслителю. В нем Чаадаев напоминает Шеллингу об их карлсбадских встречах, выражает удовлетворение по поводу поворота его философии в сторону «небесной науки» и заверяет: «Мои научные занятия и труды делают меня достойным общения с вами…»

В довольно обстоятельном ответе, посланном опять-таки через Тургенева, Шеллинг несколько разъясняет этот поворот, призванный, по его убеждению, примирить христианство и философию, рационализм и мистику, дать полное формальное обоснование всеобщим и непреходящим началам. Петр Яковлевич весьма доволен полученным посланием, автор которого говорит о их солидарности и о проявляющемся через их мысли общем духе времени, показывает письмо знакомым, позволяет копировать. Отрывки из письма Шеллинга к Чаадаеву печатаются без ведома адресата в журнале «Библиотека для чтения», где неожиданно для Петра Яковлевича высмеивается самомнение немецкого мыслителя.

Имя «московского философа» вскоре становится известным и другому высокому для него авторитету — Балланшу. Последний, прочитав отдельные рукописи Чаадаева, выразил А. И. Тургеневу свои восторженные и сочувственные впечатления и пожелал ознакомиться со всем, что написано Петром Яковлевичем. Многие иностранные писатели, знакомясь с его статьями, удивлялись, как русский так искусно излагает свои мысли на французском языке. Чаадаев же, изучая посылаемые Александром Ивановичем известия, периодические издания и книги; внимательно следит за движением умов на Западе и просит его собирать сведения о заинтересовавших его лицах… Его привлекают имевшие огромный успех в Париже проповеди знаменитого аббата Лакордера, знающего, по словам А. И. Тургенева, «умственные буйства нашего века, рационализм и мистицизм Германии, сен-симонистов и пр.». Он хочет войти в сношения и с известным публицистом ультрамонтанского и роялистского толка, священником Генудом, которого Людовик XVIII называл «доблестным рыцарем трона и алтаря», и другими представителями французского католического легитимизма. В середине 30-х годов Петр Яковлевич возобновил связи с бароном д'Экштейном, начатые еще либо в в период заграничных походов 1813–1814 годов, либо во время европейского путешествия. Католический мыслитель и публицист, Фердинанд д'Экштейн много занимался и изучением Востока, и автор философических писем находил в его творчестве родственные устремления к единству и к «слиянию всех земных мудростей». Надо только, замечал Чаадаев в послании к нему, найти в разных культурах определенные грани, через которые они соприкасаются. Корреспондент отвечал, посылая ему свои произведения, что подобное соприкосновение с восточной мудростью может обновить источники творчества в Европе, с недавнего времена ставшей пожирать самое себя в революционном движении. Метр Яковлевич налаживает также отношения с известным французским публицистом Адольфом до Сиркуром и его женой Анастасией Семеновной Хлюстиной, собирающих на своих вечерах избранное парижское общество.