Читать «В вечном долгу» онлайн - страница 18
Иван Иванович Акулов
— Дал.
— Сам себе?
— Сам себе.
— И не отступишься?
— И не отступлюсь.
— А если я тебя попрошу о чем-то? Сильно-сильно. Сделаешь?
— Проси.
— Правда?
— Проси.
— Не езди никуда, Сережа. Возьми поцелуй меня и скажи: «Ос-та-юсь». Ну?
— Вот. Вот. Вот.
Он, смеясь, целовал ее в пухлые губы, потом почему-то тяжело вздыхал и говорил:
— Глупая ты, Клавка. Ой, глупая. И чем глупее, тем милее. Надо же как устроено в жизни: милому человеку и глупость к лицу. Вот задачка.
И он снова целовал ее, а она закрывала лицо ладонями, вяло отбивалась от ласк и допытывалась:
— Поедешь все-таки?
— Надо ехать.
— Зачем же, Сережа? Ты и так агроном. Что же это, всю жизнь, что ли, учиться?
— Хочу иметь высшее образование, Клавушка. Больше тысячи жителей в нашем Дядлове, а я буду первым с высшим. Первым! Поняла теперь?
— Понять поняла. Я, Сережа, думала, ты такой, простой из себя.
— А я и есть простой, Клавушка. Только хочу, чтобы ты гордилась мною. И мать и отец гордились.
— Вот я и говорю — непростой ты. Какой-то ты непонятный мне, Сережа.
— Пойдешь за мной — поймешь.
— Я хочу, чтобы ты шел за мной. Подумай вот.
И со смехом убежала. Сколько ни звал, не вернулась.
Как бы долго ни собирался человек в дорогу, самые большие хлопоты непременно останутся на последний день. Сергею завтра ехать, и дел у него по горло, а он ни за что не мог взяться. Все валилось из рук. Вчерашний разговор с Клавой в ветельнике отемяшил его, спутал, смотал в комок все его планы и мысли. Как он может ехать, ни о чем не договорившись с Клавой? «Остаться надо, — уговаривал себя Сергей. — Черт с ним, с институтом. В самом деле, всю жизнь, что ли, учиться? Не поеду. И Клавка будет моя. Не Алешке же Мостовому оставлять ее. Вот задачка».
Мать Сергея, Домна Никитична, полная, рыхлая женщина, совсем не могла без слез. Она видела, как тяжело Сергею покидать дом, и ей вдвойне не хотелось отпускать его от себя. Разве мало он намучился, родной, за четыре года учебы в техникуме? Кому охота опять пить голый кипяток да грызть сухую корку. Ей, Домне Никитичне, уже не дождаться его домой: здоровьишка у ней совсем не стало…
Гнули Домну Никитичну кручинные мысли, и слепли глаза ее от слез.
— И не ездил бы, Сережа. — Не знала Домна Никитична, сказала она эти слова или только подумала ими, но Сергей услышал их: он и она — оба они хотели этого.
— Не поеду я, мама. Все. — Он бросил в открытый чемодан выглаженную рубашку и захлопнул крышку. — К черту все.
— Ой ли?
— Не поеду. Хватит с меня варить картошку и есть ее из немытой миски. Надоело все до смерти. Пойду работать, как Алешка Мостовой. К черту учебу.
Сергей ушел в горницу и упал на кровать, головой залез под подушку. Хотелось, чтобы никто не мешал. Надо было освоиться с новыми мыслями и суметь защитить их перед отцом.
— Эй ты, слышь! Ну-ко встань.
Это отец, Лука Дмитриевич, положил тяжелую руку на плечо сына и ласково потрепал его. Сергей очнулся от забытья. Сел. Отец с мягкой улыбкой на губах сидел возле кровати и ерошил низко остриженные волосы. Это, пожалуй, только и выдавало его волнение.
— Ты, что, ай отдумал ехать?