Читать «Бенефис» онлайн

Бернард Маламуд

Бенефис

Рассказы

Перемирие

Пер. Л. Беспалова

Еще мальчишкой Моррису Либерману выпало увидеть, как дюжий русский крестьянин ухватил тележное колесо, приваленное к кузнице, раскрутил и метнул в спасавшегося бегством еврея-могильщика. Колесо угодило еврею в спину, перебило позвоночник. Онемев от страха, могильщик так и лежал, где упал, — ждал смерти, а рядом горел его дом.

Три десятилетия спустя Морриса, вдового владельца небольшого магазинчика, одновременно бакалеи и кулинарии, в районе Бруклина, населенном преимущественно выходцами из Скандинавии, при воспоминании о погроме корчило от ужаса, как и в пятнадцать лет. И теперь, когда нацисты пришли к власти, его часто охватывал такой же страх.

По радио передавали про нацистские издевательства над евреями, от этих сообщений Морриса трясло, но не слушать радио он не мог. Его сын Леонард, худой, прилежный мальчик четырнадцати лет, видя, что отец на пределе сил, порывался выключить радио, но бакалейщик не разрешал. Весь день слушал и ночью не спал — слушая, приобщался к бедствиям своего народа.

Когда началась война, Моррис уповал, что евреев спасет французская армия — он в нее верил. Он практически не отходил от радио, слушал сводки и молился о победе французов, войну против нацистов он называл «праведной войной».

В мае 1940-го немцы прорвали оборону у Седана, и тревога, с каждым днем снедавшая Морриса все сильней, стала и вовсе невыносимой. Когда в лавке не было покупателей или когда он готовил салаты на кухне позади лавки, он включал радио и в отчаянии прослушивал сводки — они следовали одна за другой, но, похоже, ни в одной не было ничего хорошего — и все сильнее впадал в уныние. Бельгийцы сдались. Англичане покинули Дюнкерк, и в середине июня нацисты на грузовиках мчали к Парижу мимо полей, где бесчисленные скопища поверженных французов переводили дух.

День за днем, по мере того как разворачивались военные действия, Моррис, примостившись на краешке койки в кухне, слушал — и горести его множились, он качал головой, как евреи, оплакивающие покойника, потом взбадривал себя надеждой на чудо, чудо, которое, как евреев в пустыне, спасет французов. В три он выключал радио: к этому часу Леонард возвращался из школы. Мальчик видел, как изводит отца война, умолял его не слушать все новости подряд, и Моррис старался успокоить сына, делал вид, что война его больше не интересует. После школы Леонард вставал за прилавок, отец отсыпался на койке в кухне. Дневной сон, пусть кошмарный, саднящий душу, все же давал силы вынести и долгий день, и горькие мысли.

Торговые агенты оптовых бакалейных фирм и шоферы, с которыми Моррис вел дела, видя, как он страдает, поражались. Они втолковывали ему, что Америки война не касается и зря он принимает ее близко к сердцу. А были и такие, которые, выйдя из магазинчика, потешались над ним. Один из них, Гас Вагнер — он поставлял колбасы и прочую мясную гастрономию, — без опаски смеялся над ним прямо в глаза.

Гас был кряжистый, с крупной массивной головой, толстомясыми щеками. Хоть он и родился в Америке, и служил в Американском экспедиционном корпусе в 1918 году, победы нацистов распалили его воображение: он верил, что им, при их силе и мощи, ничего не стоит завоевать весь мир. Он завел альбом для вырезок, вклеивал туда статьи, фотографии о немецких победах. На него произвели глубокое впечатление рассказы о панцирных дивизиях, а отчеты о боях, где им удалось прорвать оборону противника, грели его душу. В открытую он о своих чувствах не говорил: дело прежде всего. И пока что поднимал бакалейщика на смех: с чего бы ему так болеть за французов?