Читать «Террин из зайца» онлайн

Борис Гайдук

Террин из зайца

Путь в литературу (вместо предисловия)

В литературу меня привел, как это теперь принято говорить, мой младший брат.

Ему тогда было десять лет, мне двенадцать. Брат, которому полагалось во всем быть ниже плинтуса, однажды пришел и сказал:

– Я написал рассказ.

Фантастический рассказ под названием «Страх на неизвестной планете» (рукопись с иллюстрациями автора цела по сей день) был представлен родителям и друзьям. Уязвленный в самое сердце, я засел за письменный стол, и к концу недели были готовы не один, а несколько рассказов разных жанров: того же фантастического, приключенческого, любовного и даже эзотерического. А также краткий сценарий детектива.

Отзывы были хорошими. Младший брат присмирел, статус восстановился, и писательство на время утратило для меня всякий смысл.

Дальнейшие пунктиры творческой биографии выглядят так:

– участие в стенгазете пионерского отряда «Орленок»,

– попытка под влиянием кого-то из великих вести дневник, продлившаяся месяца три и закончившаяся в мусорном контейнере,

– юношеская поэзия о вечном: Я Вас любил…

– приличных размеров статья в институтской газете о Всесоюзном студенческом форуме, куда ненадолго распоясавшееся при перестройке студенчество спьяна выбрало автора этих строк.

Следующий серьезный приступ графомании случился в первые месяцы по окончании вуза. Будни молодого экономиста предоставили неожиданно много свободного времени.

Постстуденческий вакуум интеллектуальной и духовной активности требовал заполнения.

Люди вокруг были, мягко говоря, неинтересны.

Так под девизом «Я не такой» были написаны два коротких рассказа, украдкой растиражированы визжащим на всю контору матричным принтером и незамедлительно разосланы по всем литературным журналам до «Нового мира» включительно.

Из одного места пришел официальный доброжелательный отлуп. Рецензент (имени не помню, женщина, дай ей Бог здоровья), отмечала мою Наблюдательность, Легкую Манеру Письма и Внятность Изложения Мыслей. Недостаток, по ее мнению, был только один и состоял в том, что автор не вел за собой читателя, а как бы сам шел за ним. Это же явилось и причиной или, видимо, формальным поводом для отказа в публикации. Письмо привело меня в восторг и ликование. Еще бы, настоящий отказ толстого журнала, какие сотнями получали Бродский, Довлатов, Битов, – несомненный признак будущей славы! А вести за собой читателя – сущий пустяк. Бери его, дурака, за жабры и веди.

В это время, однако, случилось обострение реформ. Из продовольственных магазинов ушла последняя линия обороны: трехлитровые банки с зелеными помидорами. Самая обычная еда стала вожделенным дефицитом. Жигулевское пиво в коммерческой торговле перевалило за червонец. Речь пошла о выживании, и творчество снова пришлось отложить.

Выживание состоялось, вслед за ним пришли кое-какие скромные успехи, потом полные разорения, и снова маленькие взлеты, и опять досадные провалы, и так далее, и тому подобное, и прочее.

Мне повезло в одном: так прошла не вся жизнь, а всего семь или восемь довольно одинаковых лет, и только достопамятный август 98-го снова принес мне, как и многим другим соотечественникам, много досуга. Бизнес пришлось перевести в режим поддержания штанов, а свободное время посвятить размышлениям о выборе дальнейшего пути.