Читать «В мире поддлунном...» онлайн - страница 206

— А, дорогой Унсури… — произнес султан едва слышно. — Послушай-ка, поэт, в полдень я сегодня задремал и приснился мне тот нищий… Ну, Бобо Хурмо, владелец рощи хурмы… где теперь сад Феруз. Приснился в белом наряде, похожем на саван. Без шапки, босой, вошел вон в те двери… Что-то шептал, чем-то грозил — я не понял. Но… прошу тебя, Унсури, возьми хурджун с золотом и дай ему это золото, чтоб он оставил меня в покое…

Уставил в потолок взгляд почти совсем уже омертвелых глаз — без блеска, чуть мерцавших, словно тонкая пленка воды на самом дне высыхающего колодца. Тихо досказал:

— Ведь отныне моя цель — творить добро, только добро!

Слезы пролились — их было мало — из тусклых глаз Махмуда.

— А где этот самый… мой Ибн Сина, где Абул Хасанак? Неужели нет ничего нового о божественных плодах?.. О создатель! Как мучительна кара твоя…

…Унсури повернулся к Маликулу шарабу:

— О господи, что же мне делать? Покровитель правоверных послал Бобо Хурмо целый хурджун золота, говорил, что искупить хочет свою вину… Целый хурджун!

Маликул шараб горько рассмеялся:

— К чему человеку золото после смерти? Когда был живой — так мучили, истязали… Отнеси золото обратно!

Унсури всхлипнул:

— Бедный повелитель! Не знаю, сколько дней ему осталось жить!..

В разговор вступил Бируни:

— Где же тот мошенник, который обещал найти божественные плоды? И разве не помог покровителю правоверных «великий исцелитель»?

Он хотел сказать и еще что-то язвительное, но, видя, как горько всхлипывает Унсури, на миг представил себе султана, одиноко лежащего в опочивальне, обманутого и брошенного всеми «верными» своими и «доверенными», и сдержал злые слова:

— Все от аллаха, все, все от аллаха…

Унсури направился к выходу. Маликул шараб кинул вдогонку.

— Подождите, господин поэт! Если повелитель возжелал отплатить безгрешному бедняку, пусть прикажет дать клочок земли в саду Феруз, чтоб мы смогли похоронить несчастного в некогда любимом месте.

Унсури с трудом поднял с пола хурджун, пробормотал:

— Да, да, я донесу вашу просьбу до слуха солнца мира!

— Донесите, донесите. А мы подождем ответ до вечера!

Маликул шараб посмотрел на Бируни, как бы спрашивая: «Правильно ли я поступил?» Но Бируни был всецело занят своими мыслями. Об Ибн Сине, которого надо спасти. О Садаф-биби… утихшая было острая боль снова, стрела за стрелой, била в сердце…

Он думал вообще о жестокости жизни: в молодости он слышал, что «в смерти — истина», что «смерть — это благо», и ему казалось тогда, что подобные суждения вопиюще несправедливы, но «тогда» давно прошло, а теперь он убеждался в том, что есть в них некая правда и некая справедливость тоже, ибо, допустим, не есть ли освобождение от земных мук для Бобо Хурмо — благо и разве не благом для других будет близкая смерть угнетателя, ложно называемого покровителем правоверных?