Читать «Лебяжье ущелье» онлайн - страница 108

– А я себе ремень, можешь себе представить, из двух сшиваю! – объяснил он потрясенному Ворону. – Вот, можешь сам поглядеть!

Ремень, правда, был сшит из двух и порвался как раз по шву.

– Ух-х, уморили вы меня, так и до кондратия недалеко, – всхлипывал Апельцынов. – Поймали маньяка, герои невидимого фронта? Прищучили? А кто-нибудь без маразма в этой шарашкиной конторе водится? Хоть кому-нибудь пришло в голову, что когда ваш лебяжий маньяк открыл счет своим первым жертвам, этот пацан только первый раз в первый класс пошел! Наша служба и опасна, и трудна! Умники! Анискины! Коломбы, мать вашу! Извинитесь перед парнем и отпустите его к мамке, пока я вас тут всех не…

Ворона отпустили, и он домой пошел. А ему бы не домой, ему бы к бабке-знахарке пойти. Поставила бы его бабка на заре на перекресток трех дорог, окатила водицей, в которой нецелованную девицу мыли, и сказала бы заповедные слова: «С гуся вода, а с меня, молодца, небылые слова да дурная слава!» Вот и было бы хорошо, вся ложь и клевета про Ворона забылась бы. Да только где взять такую бабку? Они уже и по деревням перевелись, а в городах к ним лучше не суйся, обманут, обдерут как липку, да еще и душу бессмертную во грех введут. А если б и сыскалась такая бабка, то нецелованной девицы взять и подавно негде, так что пошел Ворон домой. Потыкал ключами в замочную скважину, ключ что-то не проворачивается. Позвонил в дверь. Слышит – кто-то на цыпочках крадется, в дверном глазке свет мелькнул.

Он прислонился головой к дерматиновой обивке и попросил:

– Мам, открой. Это я. Меня отпустили, я ни в чем не виноват.

И мать открыла ему, но не нараспашку. Оставила накинутой цепочку.

– Мам, ты чего? – оторопел Ворон.

Но его нежная и кроткая мама, любительница поэзии и органной музыки, смотрела строго, непримиримо:

– А ты – чего? – спросила она тихонько. Видно, что не прочь была и покричать, да только опасалась внимания со стороны соседей. – Ты – чего сюда пришел? У тебя собственная квартира есть, вот и иди туда! Довольно ты уж нас ославил!

– Мам, а папа дома?

– Я сказала тебе – уходи!

И она закрыла дверь. Ворон повертел в руках ключи. Почему же они не подошли? Очевидно, родители просто сменили замок.

Он поехал к себе, а на следующий день пошел в академию. Оттуда его выставили чуть более деликатно, но не менее безапелляционно. А вот на кулинарных курсах, напротив того, приняли с распростертыми объятиями, но оттуда Ворон ушел сам. Он не мог больше видеть мяса, алого и лилового, напоминавшего ему о Марьяне. С тех пор-то и предпочитал готовить рыбу…

Дорогу в его дом помнили, казалось, только журналисты, но этих он не пускал на порог. Двум просто не открыл, а третьему, корреспонденту «Верхневолжского проспекта», пригрозил немедленной и кровавой расправой. Терять ему было больше нечего. И сразу же в мерзкой газетенке появился заголовок, каждая буква которого была налита черным свинцом и ложью: «Маньяк объявляет сезон охоты!» И чуть мельче: «Я убью всех журналистов!» – говорит мясник из «Лебяжьего ущелья».