Читать «Тогда и теперь» онлайн - страница 87

«Да, — подумал Макиавелли, — как же я раньше не заметил всего этого? Тогда я был бы поосмотрительней».

Он выругал себя за проявленную близорукость. Но мог ли он предположить, что Аурелия обратит внимание на этого юнца, который, хоть и приходился кузеном ее мужа, был всего лишь мальчиком на посылках, неуклюжим подростком, не способным очаровать женщину. И мог ли кто-нибудь представить, что Аурелия предпочтет этого зеленого юнца, когда у ее ног лежал умный, образованный, наконец, талантливый человек? Все это казалось полным абсурдом.

Пьеро стойко вынес испытующий взгляд Макиавелли. Он уже пришел в себя, переборов охватившее его смятение.

— Мне действительно очень повезло, — невозмутимо заметил он. — По пути из Синигальи заболел паж графа Лодовико Алвизи. Он уехал в Рим, а меня граф взял на его место.

— Как тебе это удалось?

— Мессер Бартоломео поговорил обо мне с казначеем герцога, и тот все устроил.

Брови Макиавелли удивленно взметнулись. Мало того, что этот малый соблазнил жену Бартоломео, так еще с его помощью получил тепленькое местечко у одного из фаворитов герцога. Если бы не уязвленное самолюбие, он бы счел сложившуюся ситуацию весьма забавной.

— Фортуна благоволит смелым и молодым, — сказал Макиавелли. — Ты далеко пойдешь. Но позволь дать тебе несколько советов. Следи за тем, чтобы не прослыть остряком, иначе тебя никто не будет воспринимать всерьез. Замечай настроение окружающих и приспосабливайся к ним. Смейся, когда они веселы, изобрази грусть, когда они унылы. Нелепо выказывать ум перед дураками и выглядеть дураком среди умных. С каждым надо говорить на его языке. Будь вежлив и обходителен. Старайся быть полезным, а главное — умей показать, что ты можешь быть полезным. Нет смысла ублажать себя, если этим ты не доставишь удовольствия и другим. И учти, поощрение грехов нравится куда больше восхваления добродетелей. Никогда не открывай сердца другу, чтобы он не мог причинить тебе вреда, став врагом. С другой стороны, не накаляй отношений с врагом до такой степени, что он ни при каких обстоятельствах не согласится стать твоим другом. Прежде чем что-нибудь сказать, основательно подумай. Назад слов не возьмешь. Помни, правда — самое страшное оружие, которым владеет человек, и распоряжаться им надо с предельной осторожностью. Уже давно я не говорил того, чему верю, и не верю в то, что говорю. А если я и говорю правду, то скрываю ее среди лжи и очень трудно отличить одно от другого.

В то время, как с языка Макиавелли слетали старые пословицы и обыденные банальности, он думал совсем о другом. Ибо он знал: государственный деятель может быть продажным, некомпетентным, жестоким, злопамятным, нерешительным, слабым и эгоистичным и тем не менее удостаиваться высших почестей. Но его карьера рушится, как карточный домик, если он становится смешным. Клевету он может опровергнуть, оскорбления не принимать во внимание, но против насмешек он совершенно беззащитен. Макиавелли ценил уважение своих сограждан и то внимание, с которым руководители Республики относились к его суждениям. Он доверял своему мнению, и его честолюбие простиралось дальше Второй канцелярии. И он прекрасно понимал, что в неудачном романе с Аурелией он предстал в самом комичном свете. Если бы во Флоренции стало известно об этой истории, он превратился бы во всеобщее посмешище. По спине Макиавелли пробежал холодок при мысли о всех пасквилях и эпиграммах, которыми забросают его флорентийские острословы. Даже друг Биаджо, постоянный объект его шуток, с радостью ухватится за возможность поквитаться. Он должен заткнуть рот Пьеро, иначе для него все будет кончено. Макиавелли положил руку на плечо юноши и улыбнулся. Но его глаза горели холодным огнем.