Читать «Москва не принимает» онлайн - страница 130

– Ты о чем говоришь, сволочь?! – Ренат Алексеевич схватил его за грудки. На пол полетели оторванные пуговицы.

– Помнишь, я тебе говорил, что мы с тобой сочтемся? Вот и сочлись. Ты у меня увел бабу, а я у тебя дочку. Считай, что я в выигрыше. А ты нет. Люська моя была залежалый товар. А вот дочка твоя – красотка! И надо же! Девственницей оказалась! А я-то думал, что к шестнадцати годам современные девицы теряют невинность, – Мануков опять пьяно рассмеялся.

– Ты врешь! Я понять не могу, о ком ты говоришь! – вскипел Ренат Алексеевич.

– О Наде…

– Что-о?!

– А ты, выходит, не знал! Люська тебе что, не сказала? Обидно… Я как вас с Надькой рядом увидел, сразу стал догадываться… Помнишь, на экскурсии? Мы все на палубе стояли, Венецией любовались. Я тебя тогда чуть не утопил от злости. Я же ик… Биолог… Генетика – славная наука. У меня глаза голубые, у жены голубые, а у дочки почему-то карие. И нос, надо же! С горбинкой! А тут еще и сосед нарисовался. Тот самый, из анекдота. Ну, ничего. Я с вами со всеми теперь рассчитался. Люська-изменщица мне больше не помешает. Я ее позавчера на тот свет отправил. Теперь я буду жить с Надькой, как с женой. Деваться ей некуда, так что…

Ренат Алексеевич почувствовал, как глаза застилает пелена. Он вдруг понял, что все – правда. И что Надя его дочь. Людмила была готова об этом сказать, но не успела. И что Мануков изнасиловал девушку – тоже правда. Достаточно посмотреть на Надю. Она даже пыталась покончить с собой, такой страшной была для нее эта ночь. Мануков нарочно сюда пришел похвастаться. Отравить ему жизнь. Он ведь прекрасно знает, что такое для Рената Катыкова дети. В самое больное ударил, сволочь!

Катыков сжал кулаки:

– Не будет этого! Я заберу девочку!

– Как ты ее теперь замуж собираешься выдавать, порченую? У вас, татар, с этим строго. Или ты больше не мусульманин? Ха-ха! А ты ее зашей, сейчас, говорят, врачи и не такое делают. Но я у нее был первым, ни она этого никогда не забудет, ни ты…

Это стало последней каплей. Уже не соображая, что делает, Ренат Катыков схватил Манукова за волосы и стал молотить его головой о край раковины:

– Сдохни, сдохни, сдохни…

Двадцать один пятьдесят пять…

– Ура!!!

Они оба вздрогнули:

– Что такое?!

– Наш самолет, – горько усмехнулся Катыков. – Он, похоже, сел. Ну, вот и все.

– Нет, не все.

– Я тебе все рассказал, – удивленно посмотрел на него Ренат. – Или ты мне не веришь?

– Верю. Достаточно взглянуть на Надю. Теперь я понимаю, почему она вздрагивает, когда кто-то из мужчин пытается к ней приблизиться. Думаю, ей уже можно сказать, что человек, который ее… Словом, что этот человек мертв. И я понимаю, почему так надрался сегодня Мануков. Все же Геннадий Михайлович осознавал, какая он скотина, вот и глушил тоску алкоголем. Когда Людмила стала бегать на свидания, Мануков что-то заподозрил. А узнав о том, что вы познакомились аж семнадцать лет назад, повнимательнее пригляделся к Наде. Геннадия Михайловича нельзя назвать дураком, он кто угодно, сволочь, подонок, тварь последняя, но в сообразительности ему не откажешь. Ночью вы с ним выясняли отношения, а утром, за завтраком, он подложил в напиток жене отраву. В обед добавил смертельную дозу. В крепком чае или еще как-нибудь. Элина Виленовна рассказала, как застала его у душа надевающим банный халат. В такую-то жару! Просто у халата есть карманы, и Мануков положил туда парочку листьев олеандра. Он все рассчитал. Через два дня отъезд, итальянцы вряд ли станут выяснять, отчего умерла русская туристка, нашим это тоже не нужно, в особенности если не требовать страховку. И все прошло гладко. Но с вами он переборщил. Сначала с алкоголем, а потом, когда тормоза совсем отказали, наговорил лишнего. Не сообразил, что напился до такого состояния, когда уже не способен к сопротивлению. И умер. Наде пора об этом узнать.