Читать «Покидая мир» онлайн - страница 13

Если бы. Слово, несущее наибольшую нагрузку в английском языке… особенно в сочетании с «только».

Например: если бы только ты не переехал в Ирландию, я бы не втюрилась в Дэвида.

Но я хотела втюриться в Дэвида… хотя и знала с самого начала, что это ненадолго. Потому что расставание с Дэвидом помогло мне расстаться и с тобой.

Или, по крайней мере, так я говорила себе тогда.

Глава вторая

— Это опасно, — сказал мне Дэвид.

— Только если мы позволим этому стать опасным, — ответила я.

— Если кто-нибудь узнает…

— Таков твой обычный стиль разговоров в постели?

— Я не привык к тому, чтобы…

— Спать со своими ученицами?

— Вот именно.

— Никогда раньше не было?

Пауза. Потом:

— Однажды. Давно, в семидесятые, когда все не было настолько…

— Политкорректным?

— Я не самоубийца, — сказал он.

— А это самоубийственно?

— Надеюсь, что нет.

— Доверяй мне хоть немного, Дэвид. Я понимаю, во что ввязываюсь.

— Ты уверена?

— Итак, не считая одной музыкантши в радостные семидесятые, — сменила я тему, — ты всегда оставался верен Бет?

— Вряд ли… если учесть, что мы с ней прекратили заниматься сексом, когда Рейгана впервые избрали президентом.

— И самая долгая интрижка длилась?..

— Ты задаешь много вопросов.

— Просто я хочу все знать о мужчине, в которого влюблена.

— Ты уже довольно много обо мне знаешь.

Это было правдой — я работала над своей диссертацией бок о бок с Дэвидом уже целых шесть месяцев. С первых дней моей учебы в аспирантуре он показал себя потрясающим руководителем: сочувствующим, но не бестактным; строгим и четким в интеллектуальном смысле, но при этом отнюдь не мелочным педантом; очень умным, но никогда не превозносившим себя. Я была покорена с самого начала. Однако с самого начала я знала, что нечего и думать о романе с собственным руководителем, это несбыточно. Дэвид — по тем же соображениям — не пытался флиртовать со мной в те первые месяцы в Кембридже. На самом деле до самого Дня благодарения наши отношения оставались официальными отношениями ученика и учителя. Потом я получила известие из Дублина о том, что нас с Томом больше ничто не связывает. На неделю я выпала из жизни, пропускала занятия, отменяла семинары, выходила из дому только затем, чтобы купить еды, чувствовала себя совершенно несчастной и жалела себя. То и дело я ударялась в слезы в самых неподходящих местах, вроде супермаркета, и в самый неподходящий момент — например, сдавая библиотечные книги. Я, вообще-то, совсем не из тех, кому нравится прилюдно демонстрировать свои чувства. Можете считать это реакцией на то утро, после моего тринадцатого дня рождения, когда мама обвинила меня в уходе отца. Я взбежала наверх и уткнулась лицом в подушку, но не заплакала, хоть и было очень обидно слышать ее несправедливые обвинения. Не тогда ли я начала понимать, что плакать означает терять контроль над собой? Папа решительно отстаивал идею о том, что любые свои переживания следует скрывать, «иначе люди почувствуют твои слабости и вмиг нападут». Я следовала его совету, особенно с тех пор, как начались все эти бурные выяснения отношений с мамой, но все равно чувствовала себя крайне неуверенно. При любой неудаче или потере я что было сил старалась сдерживаться — из опасения, чтобы окружающие, увидев мою слабость, не подумали обо мне плохо. Но раны в моей душе так и не затянулись, потому-то, когда меня бросил Том, чувство потери оказалось таким острым. Если от вас сбежал отец, а мать считает вас неудачницей, вы ищете, к кому можно было бы прислониться в этом неуютном мире. А когда эту опору отнимают…