Читать «Голубая линия» онлайн - страница 29

— Признаю себя побежденным. В гадалки я не гожусь. Поражен вашими успехами. Никогда не думал… Значит, мне продадут билет?

— К сожалению, все классные билеты проданы, но для вас, как для моего старого приятеля, я могу предложить место в судовом госпитале, — глядя веселыми глазами на корреспондента, предложил капитан. — Лазарет свободен, и там вам будет достаточно удобно. Конечно, не так, как в первом классе, но…

— Это что ж, в наказание за мои несбывшиеся прогнозы? — засмеялся Картье. — На «Пушкине» я готов ехать даже в кладовке.

— Ну зачем же в кладовке? Госпиталь — просторное, удобное помещение. На самом деле, на судне нет ни одного места. Значит, прогнозы не оправдались? Правда, не стоило их делать…

— Вы правы, капитан. В рейсе вы мне откроете секреты вашего «Пушкина».

— Их нет. Вы всё увидите сами.

А спустя еще несколько месяцев произошла встреча, доставившая Араму Михайловичу большое удовольствие. К нему пришел капитан «Каринтии» Николас. Он выглядел грустным, утомленным. Оганов принял его, как старого знакомого. Сидя в просторной капитанской приемной, Николас, потягивая армянский коньяк, говорил:

— Вот пришел навестить вас, капитан. Следил за вами все время по газетам. Читал хвалебные статьи корреспондентов, отзывы людей, ходивших в круиз на «Пушкине», и все думал о том, как вы сумели завоевать сердца пассажиров. Но вы не скажете мне этого. Я ваш конкурент, а такое является тайной фирмы. Правда? Как бы там ни было, факт остается фактом. «Каринтия» часто ходит неполной, а на «Пушкин» проданы все билеты. Почему? Может быть, все-таки скажете? Ведь я от вас ничего не скрывал, когда вы плыли на моей «Каринтии»…

— Скажу, если вы поймете меня, — серьезно сказал Оганов. — Мне кажется, что у вас на «Каринтии» люди работают только за деньги. У нас по-другому. Совсем другая психология. Наши люди влюблены в свой теплоход. Это их гордость. Они хотят, чтобы про «Пушкин», про их работу говорили хорошо. Они чувствуют себя представителями Советского Союза и близко принимают к сердцу, если у пассажира возникает какое-нибудь недовольство. Отсюда и отношение к ним не формальное. Вы понимаете меня, мистер Николас?

Англичанин утвердительно кивнул головой.

— А люди очень чувствуют такое отношение, не так ли?

— Боюсь, что на моем судне такого быть не может. Вы правы. Дело, конечно, в психологии. У нас работают только за деньги, и интересы фирмы никого, кроме, может быть, меня, не интересуют. Видимо, ваши люди в какой-то степени считают себя сопричастными ко всему, что происходит на «Пушкине».

— Безусловно, — улыбнулся Оганов. — Мы фактические хозяева этого теплохода. Он принадлежит всем нам, а какой хозяин захочет, чтобы о его судне говорили плохо?

— Да, конечно. Жаль, что я не сумею воспользоваться вашим опытом. Приходите ко мне на «Каринтию». Будете еще раз моим гостем. Согласитесь, что и у нас все же не так плохо.

— Я этого никогда не говорил. Но позвольте и мне быть с вами откровенным, как некогда вы были со мной? У вас отлично, но нет «души» судна. В этом главное.