Читать «Эмилия де Турвиль, или жестокосердие братьев» онлайн - страница 14
Маркиз де Сад
Она смогла полностью в том удостовериться, когда на четвертый день после данных ею разъяснений увидела, как граф входит в ее комнату, ведя за руку маркиза де Люксея.
– Мадемуазель, – обратился к ней граф, – я привожу к вам не только виновника ваших злоключений, но и человека, готового возместить нанесенный вам ущерб, на коленях вымаливая не отказать ему в вашей руке.
При этих речах маркиз бросается к стопам той, кого боготворит, но такое потрясение оказалось слишком сильным для Эмилии: не в силах его пережить, она упала без чувств на руки прислуживавшей ей женщины. Общими усилиями бедняжку вскоре привели в себя, и она очнулась в объятиях своего возлюбленного.
– Жестокий, – укоряла она его, проливая потоки слез, – какие муки вы причинили той, кого любили! Как смогли вы поверить, что она способна на гнусность, в которой вы посмели ее подозревать? Эмилия, обожающая вас, могла стать жертвой своей слабости и чужого коварства, но она никогда бы вам не изменила.
– О ты, кого я боготворю! – воскликнул маркиз. – Прости мне приступ безумной ревности, вызванной обманчивыми признаками; сейчас мы все уже уверены в их ложности, но зловещая их очевидность, увы, разве не была она против тебя?
– Следовало уважать меня, Люксей, и тогда вы не поверили бы, что я способна обмануть вас. Следовало меньше прислушиваться к своему отчаянию и доверяться чувствам, которые, льщу себя надеждой, я вам внушала. Пусть же этот пример покажет другим женщинам, к чему приводит избыток любви. Почти всегда уступая слишком поспешно, мы теряем уважение наших возлюбленных… О Люксей, ваше доверие ко мне было бы куда сильнее, если бы я не полюбила вас так скоро; вы покарали меня за мою уступчивость, и то, что должно было укрепить вашу привязанность, явилось, напротив, тем, что побудило вас ставить под сомнение мое чувство.
– Пусть все забудется и с той и с другой стороны, – перебил ее граф. – Люксей, поведение ваше достойно порицания. И не прояви вы тотчас же готовности загладить свою вину, и не найди я в вашем сердце доброй воли – я бы пожелал никогда больше не видеть вас впредь. Как говорили наши старинные трубадуры: «Когда любишь – что бы ни услышал, что бы ни увидел неблагоприятного для милой твоей, – не верь ни ушам, ни глазам своим, слушай только сердце свое». (Так говорили провансальские трубадуры, а не пикардийские.
Люксей бросился на шею отцу. Мадемуазель де Турвиль, обливаясь слезами, пожимала руки своего благодетеля. Ее оставили на несколько часов одну, чтобы она оправилась после пережитой сцены: чрезмерная продолжительность ее могла неблагоприятно сказаться на столь желанном для обеих сторон ее выздоровлении.