Читать «Враги России» онлайн - страница 86

Несметное количество работ (правда, в основном богословских, а не научных) посвящены зарождению христианства – важнейшей идеологической и политической силы последних двух тысячелетий. Думается, что многие загадки событий начала нашей эры, произошедшие в Земле обетованной, можно понять на основе аналогий и принципа актуализма.

События в России конца 80-х – начала 90-х гг. прошлого столетия дают материал для таких сопоставлений. Если признать, что апостолы суть члены неформального объединения, а Христос – лидер и несостоявшийся глава политической партии (как и почти все прочие лидеры неформалов), то события того периода легко могут быть поняты и восстановлены. Но не будем заглядывать в столь далекое прошлое. Поговорим о событиях более близких.

Уголовный мир как форма социального паразитизма

...

Ломброзо, Чезаре (1835–1909). Итальянский судебный психиатр и криминалист, родоначальник антропологического направления в буржуазной криминологии и уголовном праве. Выдвинул антинаучное положение о существовании особого типа человека, предрасположенного к совершению преступлений в силу определенных биологических признаков.

Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия. 1990, стр. 733.

Помню, еще будучи совсем детьми, школьниками младших классов, мы поняли одну из социальных истин. Есть нормальные ребята, а есть – шпана. Граница между двумя сообществами проходит жестко. Шпана – несколько процентов от состава мальчишек. Но эти проценты заметны, организованны. Одна из отличительных особенностей этих молодых людей – нежелание и неспособность трудиться. Практически никто из них (хотя там попадаются и неглупые личности) не может окончить даже 8 классов, потому что учеба тоже труд.

Незабвенный Ломброзо утверждал, что в обществе в силу законов наследственности и изменчивости есть определенный процент людей, неспособных к нормальной работе. Эта доля может достигать 7 %. Женская часть подобных личностей дает резерв пополнения рядов проституток, милых и приятных в общении женщин, но неспособных выполнять никаких действий, кроме интимных (в том числе выполнять обязанности подруги, жены, матери).

Мужская часть этой категории делится на две группы. Мирные и добродушные становятся бомжами. Бомжи бывают разные. Наиболее яркие и сильные личности из их числа превращаются в путешественников и приносят известную пользу обществу. Но большинство деградируют и становятся социальной обузой. Известны попытки как-то организовать эту прослойку. Так появилась каста неприкасаемых в Индии, и ее евро-азиатский аналог – цыгане.

Агрессивная часть мужчин, неспособных к работе, формирует уголовный мир. Здесь царит жестокая иерархия, отработанный веками механизм борьбы с окружающим миром нормальных людей, или, по блатной терминологии, фраеров.

Внешний облик представителей уголовного мира характерен. Голубоглазых блондинов здесь практически не встречается. Доминируют, особенно среди главарей, брюнеты. Среди достигших определенных высот, ставших ворами в законе, много рыжих. Дело в том, что генетиками отмечена определенная корреляция между пигментацией и свойствами психики. Блондины обычно уравновешенны и добродушны. Брюнеты более жестоки и агрессивны. У рыжих чаще формируется комплекс разрушения. Подчеркну, что речь идет о коррелятивных связях, выявляемых на больших группах людей. Многие конкретные носители той или иной пигментации могут не подпадать под эти правила.

На склад психики сильно влияет рост. У низкорослых больше агрессии, стремления привлечь к себе внимание, самовыразиться в любой области. Литературные персонажи Дон Жуан и д’Артаньян, описанные в классической литературе, по некоторым предположениям, имели рост около 150 см – почти карлики. В большинстве нелегитимные политики, пришедшие к власти в результате переворота, были низкорослы. В России мода на низких вождей держалась с Ленина до Хрущева. Когда власть полностью утвердилась, в дело пошли политики более крупных телесных габаритов. В Америке, с ее отработанным демократическим институтом власти, низкорослый политик в принципе не может стать президентом. Этот же закон срабатывает и на такой малой модели социума, как банда шпаны. Во главе почти всегда стоит низкорослый брюнет, жестокий и агрессивный, желающий непрерывно утверждаться. За ним следует несколько крупных телохранителей с более светлой пигментацией волос. Лидер даже по отношению к подобострастному окружению – беспредельно жесток. Такие субъекты могут действительно внушать страх в силу переполняющего их заряда агрессии и сниженного инстинкта самосохранения. Да и живут они словно бы в другом временном измерении по сравнению с обычными людьми. Раньше взрослеют, раньше стареют, рано уходят из жизни. Нередко их жизненный путь останавливают «дружки» (в истинном смысле дружбы в этой среде нет), блатари постарше или правоохранительные органы. Несмотря на то что многие из таких вожаков обладают недюжинным умом, сделать блестящую карьеру хотя бы по преступной линии им, как правило, не удается. Однако бывают и исключения. По-видимому, одним из таких исключений стал низкорослый брюнет по фамилии Джугашвили. Но о нем другой сказ.

Можно ли контролировать уголовный мир?

Как мы выяснили, в любой экологической системе имеются паразиты и хищники. Имеются они и в любой социальной системе.

Известная форма паразитизма – уголовный мир. Как показал Цезарь Ломброзо, уголовники имеют и особую биологию. Хотя, разумеется, ситуацию в обществе и место в ней криминала определяет не только биология, а, скорее, взаимодействие биологических и социальных обстоятельств. Паразиты в первую очередь набрасываются на ослабленный организм. Соответственно, и криминал расцветает в годы развала государственной системы и социальной нестабильности.

Сильное государство с эффективно работающим механизмом власти и силовыми структурами не дает развернуться социальным паразитам. Но какой-то криминал есть всегда и везде. Наиболее эффективная форма взаимодействия власти с криминалом выработана на Востоке, в частности в Японии. Все мы знаем о якудза – суровых и безжалостных японских мафиози. Однако как рядовых японцев, так и приезжающих иностранцев в большинстве случаев все это не касается. Иностранцы подчас поражаются спокойствию и мирной безопасности улиц японских городов. Государственная политика в отношении криминала, отработанная столетиями, такова. Если, скажем, в России милиция борется с преступниками, но не с преступностью как явлением, то в Японии силовые структуры научились заглядывать в корень. Невыполнимой задачи полной ликвидации преступности не ставится. Силовые структуры ведут постоянный мониторинг уголовного мира, выявляют те мафиозные кланы, с которыми легче договориться. С их верхушкой садятся за стол переговоров и ставят вопрос примерно так: «Мы знаем, якудза-саны, что вы – матерые преступники и добропорядочными гражданами никогда не станете. Но мы готовы смотреть сквозь пальцы на ваши проделки, если вы согласны выполнять некоторые наши условия. Ваша область деятельности – облагать данью публичные дома и казино, осуществлять незаконные трансграничные перевозки контрабанды, оружия, наркотиков, живого товара. При этом мы будет рекомендовать, куда направлять оружие, куда наркотики, куда проституток, с тем чтобы помочь выполнению некоторых государственных задач (до которых вам, в принципе, дела нет). Если вы будете соблюдать наши условия – полиция закроет глаза на ваши подвиги. Вы сможете иметь своих подкупленных чиновников и депутатов, работников правоохранительных органов, журналистов. Но если вы нарушите договоренности, против вас будет брошена вся мощь правоохранительных структур».