Читать «Мы, животные» онлайн - страница 26

— Если она не помещается, — сказал Манни, — может не ездить.

Папс посмотрел на нас прищуренно: поостерегитесь, мол.

— Завтра я им этот пикап верну, — объявил он, держа Ма чуть подальше от себя, чтобы видеть ее глаза. — Минивэн куплю, чтоб его, если ты хочешь, Мами. Авто для жирной старой дамы, этого ты хочешь, да, быть жирной старой дамой?

Мы все засмеялись. Даже Ма улыбнулась.

— Но сегодня у нас пикап, поэтому сегодня мы едем кататься, хорошо? Все согласны? — спросил он. — Прокатимся так, что в жизни не забудем, всегда потом будем вспоминать, как получили пикап на один день.

Ма не сразу согласилась, но после ужина пошла в спальню и вернулась в красном платье, с золотыми сережками-обручами в ушах, а мы с братьями достали из гаража наши пластмассовые ружья и запрыгнули в кузов. Специально мы никуда не направлялись, просто ехали, рассекали ночь, легко и гладко, как не знаю что. Сначала через нашу округу, потом дальше, по глухим дорогам, мимо кукурузных полей, Ма спереди, прижалась к Папсу, голова на его плече, ветер треплет ее волосы вокруг них обоих, а мы, мальцы, наша компаша, подскакиваем в кузове, выцеливаем ружьями звезды и сбиваем их с неба одну за другой.

Утки

Папс явился домой с сонными глазами и налитыми кровью ушами, явился и начал тискать Ма, прижимать к разделочному столику, целовать, щипать там и здесь, а Ма, которой надо было на завод, твердила ему:

— Уймись, уймись, уймись.

Но он не унимался: обхватил ее за талию и потащил в спальню. Она волочила ноги, пыталась удержаться за разделочный столик, за выступ стены, за дверную раму, говоря:

— Уймись, малыш, я серьезно, слышишь? — Голос ее делался ниже, глубже. — Уймись. — Он оторвал ее ноги от пола и понес ее вверх по лестнице, смеясь над ее злостью. Она вцепилась в перила, но он тянул ее сзади, пока она не разжала руки. Лица ее он не видел, но мы видели. Ее глаза искали, за что еще ухватиться, дикие и отчаянные, и было мгновение, когда она вот этим вот просящим взглядом посмотрела на нас — помощи хотела, но мы стояли, где стояли, где ей было не достать, и смотрели. Потом ее лицо немного разровнялось и успокоилось; она даже улыбнулась печально так, вполулыбки. Что мы в эту секунду увидели? Разочарование? Прощение? Все это промелькнуло и исчезло, когда Папс ногой захлопнул дверь.

Мы, мальцы, взяли одеяла со своих кроватей, подушки с дивана и сделали себе гнездо перед телевизором. Наверх никакого желания не было идти спать. Заснули с голубыми всполохами на веках, и наши сны были наполнены стонами и шепотами поздней рекламы.

В конце концов Ма ушла, проработала ночную смену и вернулась. Стала нас трясти, разбудила, сказала:

— Лезьте в этот пикап, и никаких вопросов. Ни на что не буду отвечать.

Ма называла машину «этот пикап» или «пикап вашего родителя»; Папс не вернул ее им, как обещал, и мы знали, что никогда не вернет.

Мы поехали в парк, где была белая беседка со ступенями, а река обтекала перевернутые вверх дном лодки. Несколько качелей с черными резиновыми сиденьями, большей частью попорченными, болтались на цепях над выбоинами в земле. Широкая, пятнистая, неровная лужайка наклонно шла от реки к дороге, где стоял наш пикап, — стоял наполовину на траве, наполовину на обочине. Детей в парке не было, все сидели на уроках.