Читать «Психопат-тест» онлайн - страница 108

Вскоре после описанной встречи у Дэвида началась мания преследования. А не является ли все это какой-то сложной шарадой, специально разработанной кем-то для того, чтобы уничтожить его?

– Я представлял, как он говорит, обращаясь ко мне: «Мы давно собирались вас ликвидировать. Мы выслеживали вас. И вот теперь вы попались!» – со смехом признался Дэвид.

Я тоже рассмеялся и воскликнул:

– У меня тоже очень часто бывают такие мысли! Правда-правда! Даже очень часто! И могут подолгу меня преследовать…

(Кстати, на «синдром навязчивых идей» можно нередко натолкнуться в справочнике «DSM-IV». Он считается характерным для обсессивно-компульсивного расстройства, для генерализованной тревожности и т. п. – словом, для всех расстройств, связанных с повышенной активностью миндалевидной железы. Ранее я считал их положительным явлением: ведь, по моему мнению, журналистами должны владеть навязчивые идеи и мания преследования, не так ли? Но когда я прочитал о «навязчивых идеях» в «DSM-IV», то немного испугался – а вдруг это действительно серьезное расстройство?.. Меня такие «идеи», к счастью, преследуют не постоянно. Только иногда. Возможно, одна навязчивая мысль в неделю. Или даже реже.)

В «МИ-5» Дэвиду предложили работу. Позже он спросил, сколько еще человек было принято с помощью объявления «Годо не придет». Ему ответили: нисколько. Ни одного человека, кроме него.

В первый же день на новой службе Шейлер обнаружил, что работать ему предстоит в кабинете, в обыденной и весьма банальной обстановке, совсем не похожей на ту, какой представляли себе его друзья, одержимые теорией заговоров. (В те времена, конечно, Дэвид не имел никакого отношения к теориям заговора. Он приобщился к ним значительно позже, когда покинул не столь уж чарующий мир тайных элит и вернулся в обыденную жизнь.)

– Это был абсолютно обычный кабинет, – сказал он. – У вас имелась корзина для входящих бумаг и корзина для бумаг исходящих. И в вашу задачу входила обработка информации. Единственное отличие от работы рядового клерка заключалось в том, что ваша ошибка могла стоить кому-то жизни. И я счастлив, что был одним из тех, кто делал мир более спокойным, участвуя в предупреждении серьезных терактов. В общем, работа была вполне достойная. Но в ней были свои странности. К примеру, там заводили дела на самых разных людей, типа Джона Леннона, Ронни Скотта, и на большинство из тех, кто со временем занял министерские посты в правительстве лейбористов. Людей обвиняли в сочувствии коммунизму по самым глупым причинам. Даже завели дело на двенадцатилетнего мальчугана, написавшего в ЦК коммунистической партии письмо с просьбой предоставить ему информацию для сочинения по коммунизму, которое парню задали в школе. На него приклеили ярлык сочувствующего коммунистам.

– А смог бы этот мальчишка когда-нибудь узнать, что в «МИ-5» на него заведено дело? – спросил я.

– Нет. Конечно, нет, – ответил Дэвид.

Время от времени Шейлер, правда, выходил и на оперативную работу, но не часто.

– Однажды я отправился на демонстрацию, переодевшись анархистом. Какой-то парень сунул мне в руку листовку – «Что вам известно о Союзе против выборов?». Именно этот союз я тогда и изучал в «МИ-5». И мне хотелось ему ответить: «Намного больше, чем тебе, дружище!».

Мы беседовали с ним о его знаменитой секретной встрече с PT16B по поводу покушения на Каддафи, о бегстве в Европу, о месяцах, проведенных на французской ферме, об аресте и заключении. В конце концов, наш разговор перешел на Рэйчел Норт. Шейлер был, по его словам, уверен в том, что ее на самом деле не существует.

– Позвольте мне рассматривать Рэйчел Норт в качестве составной личности, созданной «МИ-5», – сказал Дэвид. – «Рэйчел Норт» – как раз то, чем занимаются многие разведки.

– Но вы же встречались с ней лично, – возразил я.

– Да, знаю, я встречался с ней лично, – ответил Шейлер. Внезапно он заговорил быстрее и намного громче: – Она действительно может существовать как вполне реальный человек, но это не означает, что за ней не стоят пятеро других людей, которые пишут в Интернете от ее имени.

– Ну, это уж вы загнули! – заметил я.

– Вам стоит внимательнее просмотреть ее многочисленные посты, – возразил Дэвид. – Представьте, сколько текста Норт могла напечатать за один раз.

– Да, печатала она очень много, – согласился я. – Вне всяких сомнений.

– Люди, принадлежащие к нашему движению, пришли к выводу, что от нее исходило слишком много постов, чтобы можно было всерьез поверить, что они написаны одним человеком.

– Ну, вы же знаете этих блогеров, – сказал я. – Они все пишут и пишут, пишут и пишут. Я не могу понять зачем, ведь им не платят.

– У меня также вызывает подозрения и тот факт, что Норт отказывается от участия в пресс-конференции относительно событий 7 июля, – продолжал Дэвид. – Почему она не желает, чтобы ее спокойно и подробно расспросили о том, что тогда произошло?

– Но ведь она же была в том вагоне ! – не вытерпел я. – Она была в ВА-ГО-НЕ . Неужели вы действительно хотите, чтобы человек, который оказался почти в эпицентре взрыва, отвечал на вопросы тех, кто сутки напролет сидит в Интернете, и позволил убедить себя, что в поезде не было никакой бомбы ?!

Мы злобно смотрели друг на друга. Я выиграл раунд. Но тут Шейлер улыбнулся, как будто намекая на то, что у него есть козырь и посущественней. Наступил момент, говорила его улыбка, перейти к по-настоящему серьезным аргументам.

– Когда Рэйчел Норт пришла на одно из наших собраний, – сказал он, – у меня возникло впечатление, что в ее поведении имеются признаки… – Он сделал паузу. – Психического заболевания.

– Вы намекаете на то, что Рэйчел Норт психически больна ? – переспросил я. Это был удар ниже пояса.

– Меня поразило то, с каким неистовством она набросилась на меня, – сказал Дэвид. – Норт вскочила с места, подбежала ко мне и начала орать. Во всем ее поведении было что-то ненормальное …

– Да просто она считала происходящее безумием… – попытался я возразить.

– Она не пожелала даже взглянуть на доказательства, – перебил меня Дэвид. – Точно так же, кстати, как и вы, Джон. Точка зрения, не принимающая во внимание свидетельства противоположной стороны, считается предвзятым мнением . Говорить, что теракт 7 июля есть дело рук мусульман – тех троих парней из Лидса и одного из Эйлзбери, – настоящий расизм, Джон. Расизм! Расизм! Полагая, что это совершили именно они, вы проявляете себя как откровенный расист по отношению к мусульманам.

Повисло молчание.

– Ладно, хватит, заткнитесь, вы меня уже достали, – пробормотал я.