Читать «Поляна №1 (3), февраль 2013» онлайн - страница 3

История снисходительно улыбается. В 1905-м особняки стали жечь, хозяев бить. Революцию задушили, но жир вышел из моды. Заказы исчезли. Лев Николаевич сошел с ума и пропал – буквально. До сих пор никто не знает, что с ним сталось, голодал ли перед смертью. Строил-строил, да так и не пожил, бедняга, в своем доме. Его сын стал полярным летчиком, летал с Папаниным, летал в блокадный Ленинград, ну и, разумеется, сидел. Дожил до наших лет, написал книгу «Звериада». А в том доме посольство Египта. В Египте живут Гуля и Ира. К ним мы тоже вернемся иншалла.

Зачатьевский парк – прелестный островок тишины и зелени в самом центре города. Это вершина бывшего здесь когда-то холма Киевец. Святилище Перуна, затем храм Николы. Когда он обветшал, не стали ничего строить, оставили зелень, как бы священную рощу, очень уж место хорошее. Жильцы окрестных домов гуляли – не с собаками, с детьми. Сажали сами цветы, ухаживали – было так красиво! Вишневская корчевала, строила доходный дом – плакали, ложились под бульдозеры. История нервно курит в сторонке.

Зачатьевский монастырь четырнадцатого века, 1306-й. Главный храм поздний, 1880-х годов, не особенно большой, но стоял на пригорке и был в силу этого выше ХХС. Взорвали в 30-е, больно высок. Забавно: построили школу, и каждый год на Донскую, первого сентября, директор выносил письмо Сталина в богатом окладе во двор на линейку Первоклашки приносили клятву О чудотворности мнения расходятся. При демократах письмо скрылось.

Школу тоже взорвали. Собор теперь восстанавливают, из монолита. Реставратором тут работает Алена, я захаживал к ней и сюда, и домой, бывало. Бог даст, о ней мы поговорим позже. В монастыре отличная пекарня, люблю брать здесь горячий, душистый хлеб.

Но я отвлекся. Восьмидесятые, зима. Рита ведет меня смотреть первый в СССР частный музей. Евсей Бялый собрал коллекцию фотоаппаратов. Мы выходим из Парка-радиального, фыркнув под большими усами: подумаешь, изергиль! Спускаемся к набережной. Мороз под двадцать. На реке разводья от канализации, густой пар, иней. Уже стемнело, тошнотно слепят билирубиновые фонари на набережной. Герасим с искаженным лицом садится в роковую лодку. Собака украшена свадебными лентами. Чувствует неладное, но слишком объелась, ее тянет в сон, она моргает.

Плутаем по переулкам. Во дворе за сугробами темный одноэтажный домишко – ни номера, ни вывески. Оно ли? Стучим, закоченев, в отчаянии. Железо распахивается, на снег падает луч. Внутри тесно, интересно. Много всего, уникальные, экспериментальные экземпляры. Нарцисс и Юннат. Старт, Ленинград. Фотокор, Москва. Даже Момент. Нет, не клей, фотоаппарат, советский поляроид. Рита отогревается и скучает. Дед, радуясь редким посетителям, все ходит за нами, рассказывает, грузит. Дает уговорить себя показать первое, дагерротипическое, порно. Театрально отдергивает занавесочку. Порно разочаровывает, это просто рисунок, довольно невинный.