Читать «Метроном. История Франции под стук колес парижского метро» онлайн - страница 2
Лоран Дойч
Я хотел бы вместе с вами идти, придерживаясь линий метрополитена, как нити Ариадны. Мы узнаем о надеждах, о взбрыкиваниях, о гневных порывах столицы. Занимайте места. Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Лютеция»…
I век
СИТЕ
Колыбель Цезаря
— На следующей выходите? — спрашивает робким голоском маленькая дама, чуть подталкивая меня из опасения пропустить свою станцию…
Поезд тормозит с сильным металлическим скрежетом. На следующей? Почему бы и нет? Супер! Начало моего путешествия — колыбель Парижа, остров Сите. Ведь не случайно этот остров имеет форму самой настоящей люльки… В ней вся суть столицы. «Это голова, сердце и костный мозг Парижа», — писал в XII веке Ги де Базош.
Станция — шахта города: мы находимся на глубине двадцати метров ниже уровня Сены. Подобно Жюлю Верну, автору «Путешествия к центру Земли», я ощущаю, что поднимаюсь ко временам изначальным. И нет нужды в выхлопе вулкана, чтобы проникнуть в подземное чрево, нет нужды в «Наутилусе», чтобы пройти под водой… У меня же есть метро!
В сопровождении все той же маленькой дамы я шагаю через четыре ступеньки, преодолевая бесконечную лестницу, ведущую к свету. И вот маленькая дама осталась позади. Оказавшись снаружи, я наталкиваюсь на чахоточный кипарис. Стараясь высвободиться, натыкаюсь носом на оливковое дерево без олив… Смотри-ка! Следы юга, хрупкое эхо итальянского пейзажа! Я нашел новую цель исследования.
Цветочный рынок подступает к метро, как если бы природа и прошлое отчаянно стремились отвоевать свои права. В сущности, отвоевать их невозможно: слева автомашины гудят в бесконечном спуске по бульвару Сен-Мишель, а справа тот же плотный ряд, но в противоположном направлении, поднимается по улице Сен-Жак.
Я стою на перепутье. Индустриальная улица Лютес агонизирует, зажатая между двумя жизненными артериями, окруженная суровыми фасадами XIX века — административными зданиями, столь дорогими сердцу барона Османа. Я как можно быстрее оставляю позади себя эту улицу Лютес, чтобы вновь найти, за Цветочным рынком, Сену, которая медленно несет свои коричневатые воды…
Сделав несколько шагов, я оказываюсь на набережной. Чуть дальше выстраиваются в ряд зеленые лотки букинистов… Я жадно бросаюсь к ним и отхожу со старыми изданиями по истории моего любимого города. Париж — моя жена; в любом случае, Париж — это женщина! Андре Бретон выразил это в «Наде»: треугольная площадь Дофин — словно бы лобок этого желанного существа, изначальная матрица, из которой все родилось… Мне хотелось бы вновь вместе с ней пережить акт рождения.
А если бы стих рев автомобилей? Если бы исчезли здания с серыми фасадами, уступив место зеленеющим склонам, топким болотам, кустарнику, покрывавшему островок? Если бы берега Сены вновь стали дикими…
* * *
В 701 году от основания Рима, в 52 году до Рождества Христова, на острове Сите еще ничего нет… Никаких следов Лютеции, о которой Юлий Цезарь коротко упоминает в «Галльской войне». «Лютеция, городок паризиев, располагается на острове реки Сены». По правде говоря, это несколько туманно. Да и проконсула, проведшего здесь всего один день, больше занимало собрание галльских вождей, чем местонахождение этого городка. И когда Цезарь сел за свои записки, он назвал городок по слуху — Лютецией, опираясь на чьи-то слова и разрозненные военные рапорты. Он повторил то, что слышал от легионеров, которые сами были очень неточны в наименованиях.
