Читать «Четыре царства» онлайн - страница 32

* * *

В Талмуде сказано: "Вы называетесь человеком, но поклоняющиеся звёздам не называются человеком". На языке Гемары "поклоняющиеся звёздам" — это не более чем выражение, обозначающее другие народы. После всего сказанного смысл этого талмудического утверждения ясен: чтобы быть человеком по сути, недостаточно быть таковым снаружи, имея внешний признак "кашерности", как у четвёртого царства. Необходим и второй, внутренний признак. То, что нешама Израиля предназначена для истинного служения, обращена в сторону высшей духовности, и есть тот внутренний признак "кашерности", который даёт нам право называться человеком.

Вот почему во сне Даниэля на смену четырём зверям, соответствующим четырём царствам, появляется не ещё один зверь, а человек — символ пятого царства, царства Машиаха. И об этом сказано: "И смотрел я, пока не были сброшены престолы. И сидел старец (Всевышний) в годах, одежда его бела, как снег, а волосы на голове его, как чистая шерсть. Престол его — искры огненные, колёса — пылающий огонь. Огненная река вытекает и протекает перед ним, тысячи тысяч служат ему, и десять тысяч десятков тысяч стоят перед ним. Суд сел и книги открылись. Смотрел я тогда из-за звука слов высокомерных, которые произносил рог, пока не увидел, как был убит зверь, а тело его сокрушено и отдано на сожжение огню. А у остальных зверей была отнята власть, и протяжённость жизни была отдана им до поры до времени. Видел я в ночных видениях: вот, вместе с облаками небесными будто человек пришёл, и дошёл он до старца, и подвели его к нему. И дана ему была власть, и почести, и царство. И все народы, племена и языки служили ему. Власть его — власть вечная, что не будет отнята, и царство его не будет разрушено" (Даниэль 7:9-14).

Центр Творения. Кедуша

(Третье царство)

От людей не религиозных нередко приходится слышать: докажите, что Б-г существует. Им самим действительно кажется, что вся проблема их взаимоотношений с Творцом упирается лишь в отсутствие приемлемого доказательства Его существования. Рассуждают они примерно так: "Есть, конечно, на свете религиозные, но веру свою они получили в наследство от родителей. То, что закладывается в детстве, остаётся на всю жизнь. Но мы-то не такие, наше воспитание восстаёт против слепой веры". Ставишь перед такими искателями истины очевидную проблему: как объяснить феномен прихода к религии людей в зрелом возрасте? Ответ не заставляет себя ждать: "Конечно, подобные исключения иногда встречаются, но верят они потому, что так легче жить, а нам — людям, не вступающим в компромисс со своей совестью, — необходимы обоснования". Ну что же, по крайней мере, в одном с ними можно согласиться — религиозному человеку жить, в определённом смысле, действительно легче. Не будем уточнять в каком, чтобы не отклониться от поставленного нашими оппонентами вопроса.