Читать «Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства» онлайн - страница 154

После административно-политического переустройства Российской империей в 1801 году бывшего Картли-Кахетинского царства церковь стала институтом, который – во многом неминуемо, как покажут дальнейшие события, – должен был подвергнуться реорганизации.

Представляется, неминуемость этого была обусловлена отнюдь не исключительно политическими и экономическими причинами – это первое, что обращает на себя внимание при изучении документов по данной проблеме. Не столь очевидным, но от того не менее важным фактором были особенности восприятия представителями одной православной церкви другой.

Имперские администраторы начали проявлять чисто прикладной интерес к Грузинской церкви, в первую очередь к ее структуре, составу духовенства, хозяйственной и экономической жизни еще до официального присоединения Восточной Грузии к России [624] . К 1801 году они уже имели вполне сформированное, как им казалось, представление о том, что являла собой Грузинская православная церковь. Надо сказать, что большинство сложившихся в тот период идеологем и схем восприятия местного церковного устройства оказались достаточно устойчивыми и продолжали определять отношение российской администрации на Кавказе, а следовательно, и в Петербурге, к Грузинской церкви в течение как минимум всей первой половины XIX века.

Главное, что обратило на себя внимание имперских чиновников тогда еще только в Восточной Грузии, – это значительное количество епархий и многочисленность духовенства. По сведениям, представленным самим католикосом-патриархом Грузии Антонием II (1762–1827) по запросу императора Александра I (1801–1825), сделанному через первого главноуправляющего в Грузии К.Ф. Кнорринга (1746–1820) [625] , к 1801 году на территории Картли действовало восемь кафедр: четыре митрополичьи (Самтаврская, Тифлисская, Руисская и Цилканская), одна архиепископская (Манглисская) и три епископские (Урбнисская, Самтависская и Никозская). В Кахети существовали шесть епархий: три митрополичьи (Алавердская – на тот момент состояла в управлении самого католикоса-патриарха, Бодбийская и Ниноцминдская), одна архиепископская (Руставская) и две епископские (Некресская и Харчашнисская).

По мере сбора этих и других сведений (о степени подчиненности духовенства грузинским царям, сословном его составе, системе духовного образования и т.д.) [626] у главных представителей российской администрации на Кавказе формировался образ Грузинской церкви как большой, но полностью разлаженной «феодальной» структуры с многочисленным, но почти нищим клиром. Другим сильным впечатлением, как нетрудно заметить из переписки чиновников, на этом фоне было практически полное, как им казалось, отсутствие благолепия в грузинских храмах [627] .