Читать «Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства» онлайн - страница 100

Противоборство и реорганизация

Убеждение, что Эчмиадзин мог бы послужить полезным орудием российской внешней политики, никогда полностью не исчезало из видения правительством армянского церковного вопроса. Однако к 1890-м годам Санкт-Петербург пересмотрел свою традиционную политику поддержки власти католикоса и пустился по новому курсу, завершившемуся неудачной попыткой секуляризации имущества армянской церкви в 1903–1905 годах. Помимо общегосударственной политики русификации, принятой в 1880-е годы, за этой переориентацией стояли два основных фактора. Во-первых, большинство административных проблем, описанных выше, сохранялось и даже обострялось. В то время как католикос боролся за консолидацию власти над зарубежными армянами, управление армянскими церковными делами внутри России становилось, во всяком случае в глазах Петербурга, все более хаотичным и неконтролируемым. Во-вторых, подъем армянского национализма заставил пересмотреть традиционное государственное покровительство Эчмиадзину: вместо инструмента распространения российского влияния за рубежом католикос предстал проводником опасных идей об армянской независимости из Османской империи в Россию. Начиная с 1890-х годов отношения государства и армянской церкви для Петербурга стали включать борьбу с армянским сепаратизмом, которая в конце концов потребовала радикальных мер для очищения армянского духовенства от «политики».

Одним из тех, кто первым публично усомнился в российской политике по отношению к Эчмиадзину, был редактор «Московских ведомостей» Михаил Катков. Он не только критиковал широкую автономию, которой, в отличие от других конфессий, пользовалась армянская церковь, но и заявлял (1866): «Национальная церковь не может не иметь политического характера, а в данном случае нельзя отрицать, что этот политический характер не вполне тождествен с обязанностями русскаго подданства». В этой связи Катков вспомнил о том, что в ходе Крымской войны Нерсес продолжал назначать епископов в турецкие епархии, имел сношения с турками через персидских посредников, а после войны даже угрожал Министерству внутренних дел, намекая, что будет искать покровителя для армян среди западных держав. Катков заключил, что российские интересы не должны допускать «присутствия в пределах России такого русскаго подданного, который в то же время считает себя какою-то международною силою». На этом основании Катков усомнился даже в желательности нахождения престола католикоса в границах России, утверждая, что это «обоюдоострый меч». С его точки зрения, единственно желательным для католикоса был бы отказ «от всякого политического влияния на свою паству, считая себя представителем не гайканскаго народа, а григорианскаго исповедания и строго ограничиваясь религиозными делами, которых у него немало» [428] . По Каткову, если Россия хотела искоренить в армянской церкви «политику», она не должна была стремиться к духовному подчинению турецких армян Эчмиадзину [429] .