Читать «Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности» онлайн - страница 47

С теорией Нюттена отчасти перекликается экзистенциальная теория человеческого поведения Р.Мэя (May, 1969). Мэй использует другой, феноменологический язык для описания поведения, говоря не о потребностях, мотивах и объектах, а о воле, желаниях и намерениях (интенциях). Желания он рассматривает как форму слияния силы (энергии) и смысла. Именно их слияние придает желанию побудительную силу. Если не учитывать смысловой компонент при анализе желаний, мы придем к искаженной картине. Р. Мэй иллюстрирует это примером избирательности сексуальных желаний, которая нарушается и превращается в простую канализацию либидозной энергии в двух случаях: в искусственной ситуации длительной фрустрации, как у солдат, размещенных на крайнем Севере вдали от поселений, и в случае психопатологии (May, 1969, р. 209–210). Структуру, которая придает смысл опыту, Мэй называет интенциональностью. Интенциональность – это мостик, связывающий ядро сознания с объектами, частично преодолевающий дихотомию субъекта и объекта (там же, р. 223–226). В какой-то степени человек сам создает свои смыслы, но на основе более широкой социальной смысловой матрицы, в которой он живет.

Соответственно, чтобы понять поведение человека, надо раскрыть его смысл. В частности, задача психотерапевта состоит в том, чтобы как можно лучше осознавать интенциональность клиента во время текущей сессии. При этом любое взаимопонимание основывается на совместной смысловой матрице, общей для психотерапевта и пациента, которая строится на основе их индивидуальных матриц. «Я должен быть способен принимать участие в смыслах моего пациента, но в то же время сохранять мою собственную смысловую матрицу, и таким образом, неотвратимо и обоснованно, давать ему интерпретацию того, что он делает – часто по отношению ко мне. То же самое верно и для всех других человеческих отношений: любовь и дружба требуют, чтобы мы участвовали в смысловой матрице другого, не отказываясь от своей. Таким путем человеческое сознание понимает, растет, меняется, становится просветленным и осмысленным» (May, 1969, р. 262).

Сравнивая теории Нюттена и Мэя с подходами к объяснению поведения, опиравшимися на понятие валентности, видно, что помимо сходства, которое уже отмечалось выше, существуют и заметные отличия. Главное из них заключается, на наш взгляд, в том, что если понятие валентности относится к непосредственному воздействию на поведение (по аналогии с физическими силами), то смысл у Нюттена и Мэя влияет на поведение опосредованно, через процессы когнитивной репрезентации действительности в сознании. Теории Нюттена и Мэя являются поэтому отчасти как бы связующим звеном между группой подходов, интерпретировавших смысл объектов и ситуаций в терминах поведенческой валентности, и другой группой подходов, в которых смысл рассматривается исключительно в контексте репрезентации действительности в сознании, как феномен сознания. К рассмотрению этой группы подходов мы и переходим.