Читать «Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании» онлайн - страница 23

Впрочем, можно подумать еще вот о чем. Человек погружается в слова об умиротворенности вечером, а в слова о любви — утром. Слово «любовь» может взойти над ним вместе с солнцем и новым днем — так же, как слово «мир» звучит ему из звездного неба и всеукрывающей ночи. В нашу жизнь войдет великий ритм, подобный ритму дня и ночи, более того, несущий в себе самый дух этого ритма дня и ночи. Это как бы высшее дыхание дня. Вдох — когда мы медитируем над словом «мир», и выдох — когда медитируем над словом «любовь». Этот ритм исхода от «Отца» и входа соответствует сокровенному жизненному ритму самого Христа в Его дневной и ночной жизни, изображенному в Евангелиях. Этот ритм живет в глубинной основе самого благовещения Христова, что сообщено в Евангелии от Иоанна. «Я исшел от Отца» — звучит в первой части. «Я иду к Отцу» — звучит во второй части. Первое — слово любви; второе — слово мира. Так в этих двух медитациях мы учимся принимать в свою жизнь Христа, каким изобразил Его самый близкий и доверенный Его ученик. И антропософская духовная наука рассказывает нам, что сама великая божественная жизнь содержит в себе возвышенные ритмы, ибо за миллионолетним мировым днем всегда наступают мировой отдых и мировая ночь, когда мир входит в Бога–Отца и покоится в нем — дабы затем вновь выйти из него обновленным и еще более величественным. Посредством этих слов — любовь и мир — мы подходим к сему ритму в жизни Бога–Отца настолько близко, насколько это возможно для человека.

Не умолчим и еще об одной тайне, хотя большинство читателей вначале воспримет это лишь как рассказ. Если наше существо погрузится в мир, в гармонию глубочайших сил Вселенной,

то из этой Вселенной образуется для нас иное тело — очень нежное и сокровенное. Если через наше существо будет струиться любовь, божественный дух Вселенной, то наша кровь изнутри обновится. Таким образом, в этом двойном упражнении можно пережить высочайшее причастие и принять от Христа, на коего нам должно взирать в меру своего понимания, Его тело и Его кровь. Мы просто всматриваемся в Христа и входим в Него, учимся жить в Нем — вот та вершина, какой мы способны достичь в медитации. И наши размышления предназначены для того, чтобы сие стало возможно для человека во всей полноте и жизненности. Человек может чувствовать себя как бы облеченным во Христа, дышать в Нем как в некоем горнем воздухе, пробуждаться в Нем как в некоем горнем свете, воскресать в Нем как в некоем высшем теле.

3

Многие хотели бы получить ответ на вопрос: как же, собственно, соотносятся медитация и молитва? Не так давно даже вышел в свет труд марбургского богослова Фридриха Хайлера, где нас спрашивают, чему мы отдаем предпочтение — медитации или молитве. В первом случае, полагает автор, мы впадаем в буддизм, и только молитва является подлинно христианской. Пожалуй, этак придется исключить из христианства и величайших христиан средневековья. Ведь они действительно медитировали о смерти и воскресении Христовом — в том же духе, как рекомендовано здесь. И своей удивительной религиозной силой они большею частью обязаны именно мощи своей медитации.