Читать «Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании» онлайн - страница 18

Итак, какова же наша поза? Для нас правильно не искать опоры в некой таинственной природной духовности, но искать горнего мира, исходя из ясного сознания и свободной воли. Вот почему телесно действует одно–единственное правило: естественное телесное бытие, по возможности, не должно нам мешать. Лучшей будет та поза, при которой наш дух, насколько это возможно, не ощущает препятствий. И найти для себя такую позу каждый человек должен сам, эмпирическим путем. Одному необходимо побольше удобства, тогда как другого от этого клонит в сон. Для этого другого хороша строгая подтянутость, которая первого отвлекает. В общем, настолько комфортно, насколько это возможно без лености.

Медитация, о которой мы будем говорить, служит достижению спокойствия духа. Она особенно благодетельна для человека, затравленного современной жизнью, а кроме того, показывает, как от совсем простого можно подняться к наивысшему.

Обратимся к слову «покой». Выбери мы его во времена, когда тихая уединенность и без того

была делом обычным, такой выбор едва ли оказался бы удачным. Но в эпоху вечной спешки возможность наконец‑то освоиться в слове «покой» становится для несчетного множества людей редкостным телесным и душевным благодеянием.

И вновь нам на помощь должно прийти все богатство наших воспоминаний. Где я в течение жизни сильнее всего ощутил, что такое покой? На ум приходит тихий вечер в лесу. Мы сидим на скамье у озера. Мирно лепечет–играет вода у наших ног. Чуть заметно покачиваясь от вечернего ветерка, шумят деревья. Сумерки разливаются окрест, окутывая все и вся. За день сделано великое множество дел. И вот теперь отдых…

Чем живее и конкретнее образ, тем лучше. Когда же он оживет в полную силу, мы погасим его, сохранив одно только ощущение — ощущение огромного, благодетельного, всеобъемлющего покоя.

Для одного человека это будет вечер в лесу, для другого — впечатление от высоких гор в шапке вечных снегов, которые он неожиданно увидел вдали во время похода, — непостижимый зов вышнего мира. Для третьего это может быть ночное звездное небо, которое по–особенному ярко запечатлелось в памяти, — возможно, когда он покинул шумное собрание или оживленное общество. У некоторых подобное переживание остается от вечерней песни Гёте «Горные вершины» или от стихов Мёрике, Геббеля, Новалиса. Во всех случаях главное, чтобы детали воспоминания служили только подмогой для обретения чувства великого покоя.