Читать «Холодные сердца» онлайн - страница 21

– Хорошо, тогда начнем, – сказал он. – Только исключительные обстоятельства заставили меня назначить вам встречу. Известная мне и вам персона стала тому причиной. Я не хочу делать вид, что получаю удовольствие от общения с вами, но делать нечего, надо пережить и это. Мне хватит сил и достоинства, чтобы не запятнать мою семью позором. Однако от вас я потребую твердого слова.

– Я к вашим услугам.

– Итак, мое первое условие…

Конрад Карлович излагал его четко, словно на конторских счетах сбрасывал костяшки. Голоса не повышал, но было заметно, что держаться спокойно стоило ему больших усилий. Танин не перебивал и не переспрашивал, внимал послушно. За первым условием последовало и второе. За ним и третье. Все они были простые и понятные. Причем чрезвычайно выгодные. Только вот цену за них придется заплатить изрядную.

– Я не требую от вас ответа немедленно, – закончил Конрад Карлович. – Даю вам на размышления три дня. После чего хочу знать ваш ответ. До этого времени и после никто не должен знать о нашей встрече.

– Можете не сомневаться.

– И еще одно. Где ваша трость? Мужчина без трости – это неприлично.

Танин пожал плечами, и пенсне яростно блеснуло.

– Итак, у вас три дня, считая нынешний.

– Не беспокойтесь, я не забуду.

– Вот именно, не забудьте. Вам надо решиться.

– Разумеется, я все понимаю.

– Хорошо, буду на это надеяться. Пора на поезд. Не хочу опоздать. Меня не надо провожать.

Конрад Карлович спустился с перрона, перешагнул через рельсы и поднялся на второй путь. Танин из вежливости остался, чтобы хоть ручкой помахать. От него демонстративно отвернулись. До самого прихода поезда он имел счастье наблюдать прямую спину Конрада Карловича.

Над шезлонгом устроили нечто вроде шалаша, – пристав руководил его сооружением лично. В дело пошли доски, подобранные из ближайшей складки, и тряпки, попавшие под руку. Сооружение вышло разноцветным, как цыганская кибитка. На пляж никого не пускали. На всех подходах поставили городовых, которым было велено говорить о санитарной обработке прибрежной линии во избежание холеры. Даже заикаться о случившемся городовым было запрещено. Цепь из белых мундиров была жидковата, самые нетерпеливые дачники прорывались, их приходилось ловить и водворять за черту. Публика возмущалась, но потихоньку поворачивала домой. Страх эпидемии сильнее жажды морского воздуха.

Рядом с шалашом стояли пристав, доктор Асмус, вызванный на место преступления за неимением полицейского криминалиста, и несчастный Григорьев. Городовой сидел на песке. Взгляд его остекленел, он все время повторял: «мураши… мураши… мураши». Сначала доктору пришлось заниматься живым. Он готовился оказать первую помощь и приставу, но это не понадобилось. Недельский был спокоен и разумен. Объяснить этот феномен можно было одним: как только реальная жизнь преподнесла сюрприз, пристав освободился от горячечных фантазий. Хоть на некоторое время. Он терпеливо ждал, когда Асмус приведет в чувство городового.

– Что с ним? Здоровый мужик, откуда такая чувствительность?

Раздвинув Григорьеву зубы и кое-как засунув ложку с микстурой, Асмус взглянул в недвижные зрачки.