Читать «Холодные сердца» онлайн - страница 18

А все потому, что над их городком, по его мнению, нависла какая-то неминуемая угроза, о которой, как решили городовые, пристав понятия не имеет, но заранее пугает себя и других. Что это за опасность, откуда ее ждать и почему она угрожает обреченным жителям, было категорически не ясно. Задать вопрос никто не посмел. Себе дороже. Отвечая, пристав бы окончательно разошелся, и страдать без ужина пришлось бы до полуночи. Как только он спросил строй: «Имеются насущные вопросы?» – строй в одну глотку рявкнул: «Никак нет!» Чем крайне порадовал своего командира. Пристав немного пришел в себя, но городовые все равно сообразили, что тихая летняя жизнь у них кончилась. Будут гонять, как кур на пожаре, а толку от этой суеты – никакого.

Предчувствия служивых не обманули. Не успели они сбиться кучками, чтобы по-свойски обсудить, что это было, как Недельский снова влетел на плац, как он гордо называл вытоптанную землю между дровнями и нужником, и потребовал «немедленно смирно». Невольники долга встали плечом к плечу. Без дальнейших церемоний пристав объявил, что вводит усиленное патрулирование, каковое начнется прямо сейчас. Весь личный состав, «не смыкая очей», должен бороздить просторы улиц и прибрежной полосы, выискивая вероятных преступников или даже злодеев. При малейшем подозрении хватать и тащить в участок, а здесь пристав самолично разберется. Старший городовой Макаров окинул взглядом своих ребят, на лицах которых можно было прочитать вовсе не служебное рвение, лениво козырнул и сказал «Слушаюсь!».

– Немедленно! Немедленно! – закричал пристав, потрясая пальчиком. – Лично проверю! Орлы мои вездесущие!

Как только он убрался, Макаров собрал мужиков в кружок и стал инструктировать. Городовые хмуро помалкивали, изредка роняя крепкое словцо. Хочешь не хочешь, а делать нечего – приказ. Начальник слегка не в себе, но от этого не легче. В общем, разбились на суточные дежурства по парам.

Григорьеву досталось заступать с шести утра. Город спал безмятежным сном, а городовой должен был исполнять нелепую прихоть пристава. Белая ночь растаяла в теплом золоте утра, чистое небо насыщалось голубизной, во всем было радостное ожидание прекрасного дня. И только Григорьев мучился утренним ознобом. В летнем холщовом мундире он продрог, голодное брюхо, в которое залил стакан холодного чая, урчало и тянуло, а на душе было гадко и скользко. Где уж тут наслаждаться романтикой пейзажа.

Пройдясь по Приморскому проспекту, спящему и тихому, Григорьев свернул на городской общедоступный пляж. Здесь царили покой и пустота. Полотняные палатки, в каких принимают солнечные и воздушные ванны, дожидались восхода. Кабинки-домики, на каких вывозят в залив дачников для принятия морских купаний, сбились в табунчик и мирно дремали. Пляж, насколько хватало глаз, был чист и спокоен. В отдалении кружили чайки – с визгливым воплем падали вниз, зависали, лихорадочно колотя крыльями, хватали что-то клювом. Эта суматоха и гам портили степенный покой. Обычно чайки так вели себя, когда добрый дачник бросал ломти хлеба. Они привыкли кормиться из заботливых рук, растолстели, качаясь на волнах, и ждали бесплатной кормежки. Но сейчас для любителей птиц было слишком рано. Да и нет никого.