Читать «Апостол Сергей: Повесть о Сергее Муравьеве-Апостоле» онлайн - страница 143

Круг замыкается — более ста верст по скользким дорогам, по замершим в рождественской зимней тишине украинским селам.

Мятеж не может кончиться удачей, В противном случае его зовут иначе…

Семичасовой путь — и в 11 утра отдых в деревне Ковалевке.

«Ковалевка — село на левой стороне Камянки, тянется с Устимовкою (так называется крайняя к югу часть села) на пространстве 4-х верст. Отстоит от Фастова в 12, а от Белой Церкви в 20 верстах… В Устимовке бывают ярмарки по воскресеньям через каждые две недели. Здесь есть древнее замковище или городище четырехугольное с земляным валом, трех саженей высоты. Деревянная церковь во имя равноапостольного князя Владимира построена в 1753 году».

Ковалевка, 3 января, 11 часов.

Муравьев потребовал под квитанцию хлеба и водки для нижних чинов. Управитель доставил солдатам всего в изобилии; пригласил Сергея Муравьева и офицеров к себе на обед и угощал их радушно.

Гостеприимный эконом Пиотровский принимает старых знакомых — Муравьевых-Апостолов, Щепиллу, а также Ракузу и Грохольского. Из шести гостей двое обедают в последний раз.

О чем говорили за столом — догадываемся, так как знаем, чем занялись после еды. Щепилло первый сказал и все согласились, что надо сжечь бумаги.

Полковые бумаги, в том числе приказы Гебелю из Петербурга об их аресте, циркуляры о содействии жандармам со стороны всех гражданских и военных властей; среди бумаг письма Муравьевых, захваченные Гебелем и отнятые у Гебеля: в тех письмах Васильков, Каменка, Киев; Пестель, Волконский и другие южане, а также Хомутец, Обуховка, Кибинцы, сестры, соседи, мадемуазель Хилкова, мадемуазель Гюене.

Бумаг было так много, что «одними варили кофе, другие оставляли» (из воспоминаний участников). «Количество сожженных бумаг было так значительно, что небезопасно от пожара» (из донесения васильковского исправника).

Бумаги сожжены, прошлого почти не осталось, будущего немного. В час дня — поход на Трилесы.

«Его превосходительству начальнику Главного штаба 1-й армии.

Имею честь представить относительно штабс-ротмистра Ушакова, полка принца Оранского, задержанного мятежниками в Василькове и затем отпущенного, следующие разъяснения…

3-го января за несколько минут до моего выступления из Трилес туда прибыл первый эскадрон Оранского полка (в котором состоит Ушаков); офицеры этого эскадрона собрались в том доме, где я остановился, и тут случилось, что названного полка штабс-ротмистр Трубецкой, бывший в этот день при мне дежурным адъютантом, сказал в разговоре с этими офицерами, что вот-де эти подлецы и изменники наделали нам сколько хлопот; на это Ушаков спросил его, почему он этих людей называет такими позорными именами. Я, слыша этот разговор издали, из второй комнаты, приказал арестовать этого офицера и отправить его обратно в Сквиру; но затем по его собственной просьбе и по заступничеству других офицеров, разрешил ему остаться при эскадроне, убедившись, что он сказал это по глупости и вообще никак не может быть опасен. Названный Ушаков вообще человек чрезвычайно ограниченный; однако, я сказал ему, что он должен принять на будущее время во внимание, что я буду иметь за ним личное наблюдение и без всякого снисхождения сам собственной рукой убью его, если только замечу в нем какую-нибудь двойственность.