Читать «Моя плоть сладка» онлайн - страница 27

Журналисты описывали Санчеса как удачливого адвоката и любителя женщин. Относительно медальона на цепочке не было сказано ничего, но подчеркивались показания одного служащего отеля, заявившего, что прекрасная сеньора под густой вуалью провела прошедшую ночь в номере адвоката Санчеса. Элеана оказалась не более болтливой, чем секретарша Санчеса.

— Гм… Мне бы очень хотелось знать, кто его подруга.

— Я тоже хотел бы это знать, — отозвался Коннорс. — Может, это не твой отец убил его, а муж этой курочки.

Он переложил листы чистой бумаги копиркой, вставил их в машинку и начал печатать.

ЭД КОННОРС /расчет на 15000 слов/

Гвадалахара, Мексика

НЕОЖИДАННАЯ СМЕРТЬ

— Так вот как это делается! — фыркнула Элеана.

— Во всяком случае, я делаю так, — поморщившись, ответил Коннорс, стуча по клавишам машинки и стараясь поймать мысль. — Ну, так вот! Одна смерть есть. Это был мексиканский адвокат…

Элеана была шокирована.

— Ты что, используешь смерть адвоката Санчеса для своей истории?

— А почему бы и нет? — пожал Эд плечами. — Санчес умер, — продолжал Коннорс думать вслух, — его зарезали. Его комната находилась на первом этаже, и окно было открыто. Нет никаких сомнений в том, как проник к нему убийца. Что действительно нужно знать, так это то, кто его убил и зачем? Первый вопрос легок, на него просто ответить — он был убит неким директором цирка из Штатов, который удрал из страны с любовницей и пятьюдесятью тысячами долларов, половина из которых принадлежала его брату… Нет, лучше я увеличу сумму до ста пятидесяти тысяч, в наше время пятьдесят тысяч слишком мало. Но почему некий директор убил адвоката? И с чего я начну? Что я должен считать «неизвестным» и что надо сделать для следующей завязки?

Он сделал небольшой глоток «текилы» и подождал удара грома. В это вечернее время было очень душно, начиналась гроза, и в комнате стало невыносимо жарко. Элеана сняла кофточку, чтобы не мять ее, и растянулась на кровати в бюстгальтере и юбке.

— А в твоей истории будет женщина?

— Гм!

— Я?

— Нет, — покачал головой Коннорс. — Один раз уже были неприятности. Издатели и литературное бюро разорились и теперь боятся сексуальных историй. Можно ввести женщину в историю, это даже обязательно. И это должна быть самая замечательная женщина, какая только появлялась на страницах книг. Заставьте ее жевать табак или сломайте ей ногу — никто ничего не скажет! Зарежьте или отравите ее — пойдет! Пусть ее разорвут на части — тоже подойдет. Заприте ее на тридцать дней и ночей вместе со сбежавшим преступником, который в течение двадцати двух лет не видел женщины — это тоже сойдет! Но не может быть и речи о том, чтобы эта горилле забылась и тронула ее. Позволить ему думать о плохих вендах — совершенно запрещено. — Коннорс перевел дух. — Может, в награду ему позволят на расстоянии разглядывать молодую девушку, но она не должна даже подозревать об этом, она не может даже знать, о чем он думает. Женщина на страницах книги все еще должна продолжать думать, что родилась в розе, и недоумевать, почему вся публика смеется, когда маленький мальчик, глядя на то, как новобрачный целует новобрачную, спрашивает: — Мама, он что, опыляет ее?