Читать «Онтология лжи» онлайн - страница 4

Платон, исследуя умопостигаемые основания сущего, обратил внимание на «увлекающую силу речи» и на своеобразную беспомощность перед такой силой, особенно если та находится в умелых руках («.. .ты сознательно ли соглашаешься... или же тебя, по обыкновению, увлекла к поспешному соглашению некая сила речи?» — Платон. Софист, 236d). В непревзойденных образцах диалектики, в диалогах «Софист» и «Параменид», вопрос о едином, о бытии и небытии пересекается у Платона с проблемой лжи и проблемой софиста, т. е. лгущего, причем пересекается с необходимостью, поскольку одно без другого, как выяснилось, неразрешимо.

Обратим внимание на некое предельное содержание как оно дано сознанию. Что можно извлечь из утверждения «небытия нет»? Ну, например, ложность этого утверждения. В самом деле, нельзя ведь сказать, что это — «несуществующие вещи»: получится, что мы приписываем небытию множественность, даем несуществующему какую-то содержательную характеристику сущего — число. По той же причине ложно утверждение о единственном числе небытия. Ложно всякое утверждение о небытии вида «небытие есть то-то и то-то», поскольку его можно сократить, привести к формуле «небытие есть...» (согласно Аристотелю, ложным будет утверждение «кентавр есть выдумка» — ведь и здесь несуществующему (кентавру) приписывается некое бытие, пусть даже «быть выдуманным»).

Возьмем фрагмент, из Платонова «Парменида», где речь идет о бытии и едином. Словно в авантюристическом романе, Парменид рассматривает одно за другим все приключения единого. Скажем, если есть единое, то оно, очевидно, не может быть причастным времени. Ведь быть во времени для единого значит изменяться, хотя бы становиться старше самого себя, что опять же значит становиться иным (не единым). Следовательно, единое никак — никаким из трех способов — не причастно времени: ни прошлому «было», ни будущему «будет», ни настоящему «есть». Тогда утверждение «единое есть» ложно. Следовательно, если единое есть, то единого нет. Перед нами — сущая свобода диалектики как стихии. Платон не оставляет надежды на существование какой-либо истины, которую не удалось бы привести к противоречию, или противоречия, которого не удалось бы доказать. Вот еще один фрагмент из «Парменида»: если единое и иное (не единое) отличны друг от друга, то они тождественны. Ход мысли таков: если имя, обозначающее нечто определенное (вообще нечто), употребляется несколько раз, в разных контекстах, то оно ведь не перестает быть тем же самым, именем того же? Далее у Платона идет замечательное рассуждение — очередная игра диалектики-стихии:

«Парменид. И вот когда мы говорим, что другое есть нечто отличное от единого и единое — нечто отличное от другого, то, дважды сказав “отличное”, мы, тем не менее, обозначаем этим словом не другую какую-либо природу, но всегда ту, названием которой служит это слово.

Аристотель. Совершенно верно.

Парменид. Итак, в какой мере единое отлично от другого, в такой же мере другое отлично от единого, и, что касается присущего им свойства “быть отличными”, единое будет обладать не иным каким-либо отличием, а тем же самым, каким обладает другое...» (Платон. Парменид. 147е - 148а).