Читать «Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу» онлайн - страница 158
Марина Валерьевна Кравцова
* * *
Когда одни супруги горячо желали ребенка и страдали оттого, что его нет, другие страдали оттого, что их ребенку, которого они оба не хотели, суждено было все-таки родиться.
В Москве Сергей Александрович жаловался навестившему его старому другу графу Алехану:
– Написал мне письмо Семка из Питера – он грамотен, шельмец, что родила моя красавица сынка здорового, окрестили Николаем. Думаю, не слишком-то Голицыну сие в радость.
– А почему ты уверен, что это не твой сын? Ты ж его даже не видел.
– И видеть не хочу! Что мне на этого княжонка глядеть?
– Эх, Сергей Александрович! – Орлов, тяжко вздохнув, долил себе вина. – Прости меня, друг, это я ее тогда у дороги высмотрел…
Ошеров махнул рукой.
– Что ты такое говоришь, Алексей Григорьевич? Будто я дите малое! Кто меня под венец тянул? Я думал, все женятся, отчего бы мне не жениться? Опять же, всем жены изменяют, отчего бы и моей не загулять… Тошно!
Сергей залпом осушил бокал.
– Так вот, граф. Предал я Августу… Любил ее одну и до сих пор люблю. Надо было ей верность хранить… Ведь все равно один остался. От живой жены второй раз не повенчаешься, да если и можно – не хочу, к распутству же и в юности охоты не имел. Пусть так и будет… А то еще подумается порой, что лучше бы уж на Верочке Васильевой тогда женился. Хотя, наверное, и с ней бы что-то не заладилось. Не судьба, Алексей Григорьевич! На роду написано, нет мне счастья.
– Ну… может еще как-то сложится…
Сергей безнадежно махнул рукой…
Потянулись скучные недели, месяцы проходили, похожие один на другой, и в их сонном течении Сергей Александрович не находил ничего, что могло бы воскресить в нем надежду на что-то новое, лучшее. «Жизнь проходит, – думал Ошеров, – стареем потихоньку. Но… но ведь мне все-таки тридцать пять, не девяносто же!»
Чтобы хоть как-то развеяться, он стал подолгу вновь гостить у Алексея Орлова, с которым перешел, наконец, на «ты», не раз ездил с ним в огромное воронежское Хреново, куда Алехан недавно перевел свои великолепные конезаводы.
Лошади-красавицы не дичились незнакомца, доверчиво посматривали на него умными добрыми глазами, подходили, брали из рук угощение. Сергей ласкал их, трепал по холке, весело, как в детстве бывало, целовал в морду. Потом Орлов и Ошеров отправлялись на прогулку верхом. Они могли часами говорить об орловских конях.
Возвращались в Москву. Орловский дом вновь начинал кипеть и бурлить, а Сергей, раздосадованный, решал, что рано ему греться в свете чужого солнца, возвращался к себе на Ордынку, и по целым дням не выходил из дома, валяясь на диване.
Семка аккуратно извещал его о том, что делается в Петербурге, и, как казалось Сергею, явно намеревался заинтересовать барина маленьким сыном Лизы. Ошерова это только злило.
И вот получил от Семки известие, его поразившее, хотя, казалось, уже ничто, касающееся бывшей жены, не могло удивить. Лизонька, стосковавшись в одиночестве и, наверное, жившая без Сергея куда скромнее, чем ей хотелось бы, просто-напросто удрала со своим любовником, князем Голицыным, за границу, оставив ребенка на руках у няньки и бывшей кормилицы. Семка прямо-таки умолял Сергея приехать. «Жаль, пропадет мальчоночка совсем без отца, без матери… Хороший мальчоночка, и ликом во всем с Вами схож…»
– Ну это ты врешь, – нахмурился Сергей. В сердце однако что-то дрогнуло….
– Да поезжай, не терзайся, – советовал Алехан. – На месте яснее все станет. Опять же, в чем дитя виновато?
– Еду, – решил Сергей. – А там что будет… посмотрим.