Читать «Размах крыльев ангела» онлайн - страница 26

Мария только раз отлучилась от мужниного одра, сбегать к Александре за клюквой. Всю ночь и весь день верной сиделкой проводила подле него на жестком венском стуле. В лучших традициях романтизма хотела бы держать его, горемычного, за руку, но за руки брать Македонского было опасно, мог и лягнуть от боли. Маша засыпала сидя на стуле, просыпалась, несколько раз чуть не свалилась во сне на пол, но не уходила, с ласковой улыбкой смотрела в искаженные непомерным страданием знакомые черты, шептала слова утешения. Так любящая мать ночами сидит у кроватки захворавшего ребенка.

До самого чемпионата мира сидела. А потом перетащила в спальню телевизор, установила поудобнее для мужа – ему привлекательней был голубой экран, о чем и прошамкал волдырчатыми своими отекшими губами. И так вот вышло, что оказалась Маша совершенно свободной. Только знай не забывай морс варить. Да еще неплохо бы бульона ему организовать, чтобы пил себе через трубочку, силы восстанавливал.

Еще с самого утра в доме, Маша чувствовала разносящийся вокруг упоительный, лучше всяких духов, знакомый с детства запах свежескошенной травы. «Кто-то косит»—отметила она и тут же переключилась на насущное, нужно было нагретые руками Македонского подушки перевернуть холодненькой стороной.

И вот, выйдя на крыльцо, изумилась внезапно случившемуся простору собственного двора. До самого забора вместо бурьяна, лебеды и зла-горя борщевика простиралась лишь колючая стерня, а у калитки колдовала над тачкой знакомая щуплая фигурка в клетчатой рубашонке. Степаныч, споро орудуя по очереди граблями и вилами, утрамбовывал в тачку ядовитую зеленую массу. В тени под яблоней вострила уши замызганная, блохастая Незабудка.

Маша улыбнулась: вот ведь какой смекалистый, встал ни свет ни заря, выкосил подчистую, да еще и ботву за собой убрал. Как тут не заплатишь? Она тихо вернулась в дом за очередной двадцаткой. При приближении Маши к Степанычу косматая Незабудка тихонько заворчала, хозяин обернулся.

– Цены вам нет, Николай Степаныч, – благодарно похвалила Маша. – Только сами осторожнее, руки берегите, а то придется мне за двоими ухаживать.

– Не пужайси, трава подвяла уже, теперь неопасно. Ведь, думаю, не скосите сами-то. Городские… Твой-то как, музыкант?

– Ужасно, – призналась Мария. – Стонет лежит, как дите. Жалко его…

В голосе Степаныча зазвучала тщательно скрываемая насмешка:

– Это да, дите. Телевизор ему включи. Дите, поди, стрелялки обожает.

– Уже включила, – без тени обиды сообщила Маша. – Вот, возьмите. И еще раз вам спасибо огромное.

Степаныч разогнулся от тачки, внимательно посмотрел на деньги, затем на Машу, помолчал в раздумье. Не сунься Маша со своими десятками, все было бы красиво, интеллигентно, по-соседски. Но две десятки сиренами манили и манили к себе, беззвучно повторяя будто на два голоса: «Три семерки», «Три семерки»…